Обречённый мальчик разглядывает кал брата

Они собрались уже под вечер, трое молодых педагогов с маленькими стальными серпами на плечах синих кителей. Алексей Мудах был негласным лидером компании: он распоряжался подпиткой и соком времени.

Он и начал игру.

– Вчера купил, наконец, у Зяблика пращу, – довольно потёр руки Грибан-12, аккуратно раскладывая полученные карты.

– Ого… И молчит, как партизан! – подмигнул Грибан-05.

– Почему молчит? Я вчера уже всё знал, – флегматично буркнул Мудах, скидывая даму, – Мне Коля Пыж нашептал в кармане, – Добавил он, загадочно щерясь.

– Как! – встрепенулся Грибан-12, – Пыж в понедельник свалил в Мюнхен…

– Не надо усложнять! – обрубил его Алексей, – Не парься.

С минуту они играли молча. Грибан-12 набрал козырей и был доволен.

– Смотрели новости? – Мудах отметил на бумажке очки, и принялся тасовать колоду, – Папуасы освободили Крым.

– Это ненадолго, – облизнулся Грибан-05, – Виктор-00 им покажет.

– А я считаю, что Виктор-00 – это брехня, его выдумал Сокол, чтобы народу мозги замутить, – оживился Грибан-12.

– Ты думай, что говоришь… А кто тогда Христа оживил? Что Виктор-00 – брехня, это ты иди расскажи Борису Михайловичу! – искренне возмутился Алексей, опуская карты.

– Христа оживил Семен Васильевич Кнёготь, а Виктор убил его и завладел имуществом!… Он его поглотил, присоединил к себе и ассимилировал! – наперебой закричали Грибаны.

– Да вы, ребята, совсем охуели тут со своим Турникетом! – покачал головой Алексей, и даже карты отложил, – Вы что… А кто вообще деньги под нас выделил, известно вам? Из-за чего война началась?… Семен Васильевич… Семен Васильевич, это бизнесмен был такой, еще в доподъёмное время… Он у Викторов работал, финдиректором, кажется. И погиб потом, в результате несчастного случая… Вы хотя бы "Деловой Мозг" почитайте, прежде чем ахинею такую нести…

– Ага… Несчастный случай… Знаем мы… – скривился Грибан-05, ковыряя карты.

– Да, несчастный случай! И довольно неприятный, кстати… Он в Амстердам поехал, по бизнесу… И там проститутку снял. А он это… ну, в общем, говно любил. То есть, не исключительно там, а была такая склонность к копрофагии. Или к копрофилии, не знаю, как правильно. И вот он суперсканка дунул конкретно и попросил эту блядь ему в рот посрать, вот… и задохнулся.

– Как задохнулся? – не понял Грибан-12.

– Как, как… Молча. Укуренный был, не рассчитал, что говна так много, и оно всю глотку забьёт ему. Это было в номере, в отеле, то есть. Блядь сидела у него на лице – он так попросил – и срала. Он стал мычать там, дёргаться, ну а она не просекла: тоже с укурки, а когда просекла, уже поздно было. Его, наверное, еще откачать можно было, но она зассала и свалила по-тихому… Вот такая идиотская смерть.

– М-да… – заключил Грибан-12 после непродолжительной паузы, – А ты прямо всё так в деталях расписал, как будто сам там под кроватью прятался, хе-хе-хе…

– Че сказал? – внезапно напрягся Мудах, бросая карты, – Ну ты, блядь, клон хуев, ты на кого батон крошишь, сука?

– Ты меня сукой назвал… - побледнел Грибан-12, опуская руки под стол, но Алексей оказался проворнее, вскочив и метнув оппоненту в лицо стакан вермута.

Сразу же вслед за этим стол был опрокинут, Алексей и Грибан-12 яро сцепились и повалились на пол. Грибан-05 поначалу хохотал, сочно стуча себя по ляжкам, но, когда Мудах отгрыз его клону кусок щеки и проткнул горло заточенным надфилем, сообразил вступиться. Он ухватил стул, и с размаху обрушил Алексею на спину. Непонятно отчего, удар не совсем получился: вся его тяжесть пришлась в пол. Алексей вскочил, пнул Грибана-12 ногой в лицо и бросился с надфилем на Грибана-05. Последний успел выхватить из чехла отвёртку и, будучи уже неоднократно продырявлен, всадил её длинное жало Алексею в ухо. Коротко взвизгнув, Алексей повис на нём, постепенно слабея. Грибан-05 при этом кричал – продолжительно и нечленораздельно. Грибан-12 поднялся было на ноги, но тут его вырвало, и почти сразу он рухнул снова. Корчась на полу, он расстегнул слабеющими пальцами штаны, и вытряхнул из них тёмный кусок фекалий. Грибан-05 тоже был очень слаб. Истекая кровью, он переводил стекленеющий взгляд с подёргивающихся в конвульсии ног Алексея на кал брата. Ему стало дурно. Брат брыкался и страшно хрипел.

– Возле камня, на песочке… – прошептал он непослушными губами, теребя в стынущей ладони влажный безвольный член, когда двери шумно распахнулись, и вошли Турникет и Люся.