…– Если б была у меня возможность высказаться открыто, хоть по радио, хоть в вечерней сводке… Но где там! Чего ж еще ждать? Буду отказником, ладно, но в режимку на колени не поползу, засажено… – так бормотал себе под нос Лука, кромсая садовой ножовкой покрытое редкими тёмными волосками бедро девичьего трупа.
Мылкая молочная плоть то и дело норовила выскользнуть из его пообкусанных пальцев, кость отзывалась маслянистым хрустом.
– Да, а придут они, коли придут, так придут, и ладно, я так и скажу им, без злобы без всякой, открыто скажу им: что ж, господа лягавые, полюбуйтесь, до чего довели простого обывателя ваши богоугодные наставления. Ваши блядские предписания, от которых проку что от креста на шее, ёбаные трутни, так и скажу им. И покажу, разумеется, предъявлю по счетам. Все гнилые конструкции, за которые не уплачено, а? И реечные модули, и усеченных мутантов, и детей рогатых – обо всём им напомню, пусть. У меня есть что предъявить…
…На некоторое время он смолк, приспустил штаны и, вытянув из-под мошонки тёмно-лиловую прямую кишку, необычайно широкую, переплетенную бугристыми венами, ритмичными движениями принялся выдавливать из неё тягучую слизь. Последняя, попадая на сложенные в эмалированном тазике куски женского мяса, разъедала ткань подобно кислоте: необычайно резкое зловоние быстро распространилось по помещению.
– А как в Червивый Лес идти, так конечно… Сколько душ невинных загубили? Сколько сердец упарили? И всё от чего? От жадности. Только от жадности. Вон оно как! - Лука склонился над тазиком, удовлетворённо разглядывая радужный пузырь, выло надувшийся на поверхности киселеобразной органической массы. Наконец, погрузив в кровянистую кашу напоминающий свиное рыло анальный сфинктер, он приступил к всасыванию.
Поглощение протекало в бодром темпе; крупные куски неразжиженной плоти, изредка тормозившие прохождение, он проталкивал, активно помогая себе пальцами. Вскоре таз опустел. С громким всхлипом засосав со дна тёмный сок, Лука с блаженной улыбкой прислонился к стене; прямая кишка плавно втянулась в тело, завершение трапезы сопроводилось продолжительным утробным клёкотом. 383 546 546 0000000 5456564. Всё хорошо. Сытый Лука позволил себе небольшой relax.
В этот момент металлическая дверь в коридоре распахнулась, и помещение один за другим проникли трое анальных комиссаров. Их вторжение было столь внезапно, что разомлевший Лука ничего не успел понять.
– Позыл! Объёб! – свирепо подёргивая головкой прошелестел вертикальным ртом Антон Компактный, тощий, коротконогий, но необычайно высокий за счёт вытянутого колбасообразного туловища комиссар. Длинные руки его беспокойно теребили кишечный щуп; чешуйчатые украшения из человеческих ногтей на тёмно-зелёном кителе зловеще застрекотали.
– Чую, чую… – в тон ему кивал Матвей 17-30, снимая с предохранителя АПС. Тучное тело его вмиг покрылось вонючей испариной; гноистая сыпь на неровной лысине приобрела пунцовый оттенок.
– Сажаем пидора! – обнажив ствол и щерясь тремя рядами железных зубов, юркий Корней Пыхтелов бросился к Луке, по-бабьи вихляя задницей.
…И вот Лука уже раздет, запястья его сомкнуты наручниками за спиною, маслянистый ручеек из рассечения над глазом окрасил алым вспухшее лицо. Антон извлекает кишечный щуп из жопы задержанного, опускает его в пузырёк с реактивом: голубая жидкость в прозрачном пузырьке мгновенно мутнеет, меняя цвет на оранжевый. Луку проворно подхватывают, тащат к дверям, заталкивают в камеру спецперевозки. Лука извивается, слабо повизгивая. Лязгает бронированная дверь, взвывает двигатель. 51564 666 58400 12 21 6866. Your best offer, please.
Придя в себя после шока, Лука стал ощупывать пространство вокруг: освещение в камере отсутствовало. Судя по немногочисленным внешним признакам, автомобиль неспешно следовал по улицам города. Не обнаружив ничего, кроме гладких, покрытых резиной (?) стен и ровного металлического пола, он присел в центре и торопливыми рывками освободился от одежды. Холодное железо коснулось мошонки; длинный и плоский как ленточный червь пенис зашевелился, расправляя крылья. Лука облегчённо пробзделся.
– Бич! Мэнсук! Омиргудлыч! – возмущался в кабине Антон Компактный, шевеля рулевым колесом.
– И сколько ж еще этой заразы по белу свету шляется… – в тон ему качал головой Матвей.
– После того, как Колумб Америку открыл, все чёрные словно с ума посходили! – Корней Пыхтелов глубоко затянулся и выпустил дым в висевший над торпедо детский череп, – А позывную границу закрыли, вот теперь каждый и норовит подпустить говна в батарею! Где только у людей совесть?
– Да какая тут совесть, что ты! – отмахнулся Матвей, присыпая тальком бугристую головку члена, – Слыхал, что они с Витюхой Калоедом сотворили? Он троих лишенцев возле шахты свинтил и лобки им пометил… Так ночью к нему целый отряд говнюков ворвался, с топорами да обрезами. Лысика на двери сразу вмяли: дрыном в глотку – и привет родителям… А Витюху к верстаку привязали, автомобильный насос в дупло вставили – давай качать, а другой там в это время ему всю кожу с лица бритвой срезал, как кожуру с апельсина, нах…
– Сулекеееро! – возмущенно проблеял Антон.
– А чего ж он им дался? – озабоченно почесался Корней.
– Чего дался? До последнего патрона отстреливался, четверых завалил. Потом хотел на гранате подорваться, да она, сукерва, не сработала… Я так мыслю, это всё было специально подстроено, я о таких подлянках уже слышал… Берётся стеклянный шарик, лучше зелёный, но, в принципе, любой подойдёт, и загоняется под кожу на плече. Когда козиротка рассасывается, проволоку из подачи щипцами вытягивают и пускают ток. Глаза только так лопаются, аж брызги летят! У некоторых почки враз отказывают, а если перед этим около пяти утра сжечь в своих ладонях бычьи зубы, а потом откусить деревянный прыщ, весь гной из предчервия выйдет – и прямо в мозг!
– А если женским хоботом сдвинуть? Мне Кругложид рассказывал… – Корней раздавил истлевший бычок об решетку.
– Кругложид в электричестве ни христа не рубит! Что он там может рассказывать? Кругложид с 47836578-есс в прошлом году на испытаниях в ИЗЖоге знаешь как опозорились? Им надо было всего тридцать человек умертвить. Я бы один в полминуты управился, без балды, ты знаешь. А Кругложид полчаса только с кровоотжигом парился, а потом по ошибке вместо контрольного экземпляра отрубил голову младшей минетчице РОрл! Ты его лучше не слушай… он тебе расскажет…
– А Сёма Круглый? Он в Бухайске-8 сорок девять лишенцев сжёг огнемётом!
– Ага. А потом из Червивого Леса полный яйцеклад притаранил… Пихта.
– Журыбан. Сусуга. – презрительно сморщился Компактный, вытирая о стекло буроватые сопли.
Если бы в течение этой неторопливой беседы комиссарам вздумалось ненароком взглянуть на экран, транслирующий изображение с инфракрасной камеры, вмонтированной в стену темницы за их спинами, разговор их скорее всего оборвался бы с резкостью лопающейся над упитанным висельником верёвки: Лука не терял времени даром. Когда эрегированный член его вытянулся и окоченел, подобно остывшему трупу, находчивый отказник изо всех сил принялся возбуждать себя руками и (для чего пришлось ему согнуться на манер коричневого кренделя) слюнявым беззубым ртом. Чавкая и причмокивая, он то и дело сбивал дыхание; едкие порции кишечных газов то и дело вырывались из трепещущего ануса: оргазм был близок. И вот началось: Лука выгнулся, затрясся, и с криком "Киаай!" змеиным плевком изверг из распухших тестикул желеобразного червя-молофея. Одновременно он отрыгнул скисшей желчью на грудь себе, а так же выдавил, словно пасту из тюбика, солидный шоколадный шматок из верзохи.
Плеснувший на стену камеры молофей поначалу пассивно стекал, оставляя слизистый след, но вскоре зашевелился, всасывая кислород, стал разбухать подобно утопленнику, и способный видеть в темноте читатель, немедленно отметил бы изменение окраса его от чёрного шёлка к ртутно-свекольной блевотине. Но вскоре и без помощи кошачьих глаз можно было увидеть червя, ибо, распухнув до размеров дохлой лисицы, он начал светиться, переливаясь изнутри колючей радугой. Натерев тело собственным калом, Лука улёгся на спину, положив червя на живот над пупом. Через десяток мгновений червь лопнул, и сотни шустрых жуков-мясоедов звёздной россыпью растеклись по сотрясающемуся в агональной лихорадке торсу.
– Что будем делать с ублюдком? – спросил тем временем напарников 17-30, заправляя припудренный хуй в кружевные трусики.
– Перепилим ему подкожным лобзиком кости, чтоб он превратился в бесформенный мешок с кровью и ливером, – тотчас отозвался Пыхтелов, – а затем выебем в сердце и скормим жукам!
– Оашолдо-565 и листом чубырь какайдо! – предложил Компактный.
– А если применить пытку ускоренным сифилисом? – задумался Матвей, ковыряя струпья, – В Большой Хуине мы запытали насмерть почти всех местных активистов. После этого сто восемнадцать человек явилось с повинной. Их всех согнали в котлован и живьём залили бетоном.
– Родня у него есть? Для начала родню отловить, и пускай ДубеЦ-3000 у него на глазах засосёт их кишками. Потом пусть отрыгнёт, а мы…
– Да до пизды ему родня его, будто не знаешь! – порывисто почесался 17-30, – Вспомни Яр. Вспомни 999-Ж, Пиздаханай, наконец. Никакая родня не может служить наживкой, когда речь идёт о РОрл-15. Помнишь, когда мы ловили Костю Длинного, я лично съел живьём двух его детей перед телекамерами? Эту передачу смотрела вся страна: её специально в перерыве матча "Буран" – "Влагалище" прогоняли… Ну и что Костя? Хуем по лбу…
– Гэгэзузуу! – прогудел Антон Компактный, подруливая к воротам отделения.
Миновав контрольную зону, он запарковал автомобиль во дворе напротив четвёртой виселицы. Вышли из машины, разминая отёкшие конечности и выпуская газы. Матвей подошёл к виселице, покачал беременную с провалившимся носом, принюхался:
– Скоро раздует… Ублюдок вылезет из пуза. Надо будет заныкать…
– Каков улов? - Подкатился к ним на колёсных протезах анальный комиссар Глеб З'ло.
– Всего один, зато жирный, что твой гной! – Довольно потёрся 17-30, – Айда, позыришь!
Вчетвером они приблизились к автозаку, и Антон Компактный, привычно набрав код, распахнул дверцы. Тотчас они отпрянули: из тёмного чрева камеры хлынула удушливая вонь, полчища жуков-мясоедов, светящимся ковром облепивших внутренности тюрьмы на колёсах, неудержимым потоком устремились наружу. От трупа Луки остались лишь зубы и отдельные фрагменты скелета.
– Вогубердааан! – в ужасе заорал Антон, судорожно стряхивая с себя стремительно наползающих насекомых.
Надрывный визг аларма разодрал пропахший дезинфектантом воздух. З'ло круто развернулся и, что есть мочи газуя, помчал к переднему блоку. Путь ему преградил карантинный бульдозер.
– Бляаади!! – успел только крикнуть Корней, когда серия огнемётных залпов накрыла злосчастный автомобиль вместе со всеми находившимися поблизости. Пылающий З'ло сумел-таки прорваться к контрольной зоне, но у самых ворот был буквально разорван на куски пулемётной очередью. Антон, Корней и Матвей догорали спокойней. Сбежавшиеся на шум комиссары в молчании наблюдали их агонию. Некоторые вяло мастурбировали.
Разумеется, сторожевому огнемёту было не под силу уничтожить всю заразу, и все это прекрасно понимали. Часть жуков сумела просочиться в канализационный сток, другие ушли через воздуховод крематория.
Они ушли, и Лука ушёл вместе с ними.
Главная опасность отступила. Надолго ли?
45857 54555 87 5452 6632364 5 000646 646 565454666365456411 1130 464 523 000614 513232 55523221 554545109 234 76689 768 686 7868979 00000788700 78907 0787 5354 8908 0314000 8900-77/215 76 7898900-о 5468*4564*54564/54364 нг-0807 896576777777 90 -9- 76878/23564-гр 7865 00045!!!
