В это время на дне реки шло совещание ГСР (Группа Сопротивления Рыбалке). Слово взял старшина Пистонов:
– Товарищи! Я, вот, взял слово, да думаю: а на хрена я его взял? Пусть лежит там, где лежало…
– Ты дело говори, а не гони! – перебил его из тины ефрейтор Лещ.
– А я и говорю! – Пистонов раздраженно пустил пузыри, – Доколе нас по одиночке будут вылавливать эти упыри с Надводного, а мы будем сидеть, сложа руки, и разглагольствовать? Хватит разглагольствовать, товарищи: пора за дело браться!…
Словно чтобы подтвердить его правоту, водоросли у входа расступились, и взорам присутствовавших явился сержант Заклепидзе с красными от волнения глазами.
– Как?… Что?… – забулькали бойцы, мотаясь из угла в угол.
– Два рыбака, там, на 9–м повороте! – он показал тлеющий косяк, – Сорвал наживку… Думаю, они еще не ушли. Ребята!… Кто тут постарше… Егорыч! Мандодрис! Заклёпка! Плотник! Ко мне!… Где Лещ? Ладно, без него обойдемся… Давайте, готовьтесь, по-быстрому: выступаем.
– А я? Меня забыли! – погнал волну соскользнувший с трибуны Пистонов, но Заклепидзе остановил его жировым жезлом:
– Ты, Пистон, отвечаешь за безопасность женщин. Собери ребят и ступайте охранять общагу. И смотри у меня, без происшествий! Никакой ебли до нашего возвращения, ясно?
– Ясно, чего уж… – сплющился Пистонов и нырнул в щель в стене.
Бойцы поспешно проверили снаряжение и двинулись в путь.
Вскоре шедший впереди Заклёпка подал условный сигнал «Противник в зоне видимости».
И вот уже всем открылась слегка рябимая гладью реки картина совокупления Бориса и Гаврилы.
Бойцы рассредоточились по периметру, ожидая сигнала к атаке, который должен был подать Заклепидзе путём охотничьего рожка.
Гаврила стоял перед Борисом на задних щупальцах, растопырив крылья и обнажив клоаку. Борис водил по клоаке концом переливающегося на Солнце шлангом. В какой–то момент Гаврила подался навстречу и, ловко провернувшись в крестце, насадился на шланг, протяжно шипя. Борис, удовлетворенно ощерившись, принялся совершать винтовые вкручивания. С гениталий их капало масло.
– А это еще кто такой? – шепотом указал Мандодрис, наблюдая в бинокль за берегом.
– Там, слева? – Заклепидзе повернул голову, – Это Алексей Барабанов, художник. Он наброски с натуры делает… Так… ну, что, кончают они?
– Да вроде пассивный уже кончил, – прошептал Мандодрис, – Вон, наморщился весь, и сперма с перепонок капает.
– Тогда вперед! – Заклепидзе приложил к губам рожок и сделал мощный напас, – В атаку, бойцы! Урра–а–а!!
– Ррооооооойй!!! – возрычали бойцы и, стремительными молниями вырвавшись на берег, окружили млеющих от мультиоргазма Бориса с Гаврилой.
Залпы подводных ружей застрекотали мотобздёхом.
Борис и Гаврила закрякали, роняя частые щебни кала и со свистом выпуская пар. Кровь заструилась по чреслам их.
– Мочи пидоров! – заорал Плотник, что было мочи обрушивая на костенеющего Бориса удар мясорубкой.
– На! На! На! – ревел Егорыч, пронзая ребра Гаврилы саблей.
– Упакуйте трупы в пакеты и быстро в туннель! – распорядился из кустов Заклепидзе, – Поздравляю с первой победой, товарищи!
– Служу Советскому Союзу! – откликнулись они хором.
