В зарослях шиповника глухо куковал дрозд. Туман завораживал. И хотя в другой раз Гаврила проклял бы всё на свете, окажись он в такую рань в мокрых зарослях, теперь, с удочкой в руках, он стал охотником, а охотник, как известно… впрочем, это тема для отдельной беседы.
– Я вчера здесь вот такого человечину вынул! – указал Борис на тихий омуток под осиной.
– Рогатого? – спросил Гаврила, следя за поплавком.
– Нет… обычный, гладкий. С крестом на шее. Людке отнес его – сейчас в ванной у сарая плавает. Она его к приезду тёщи приготовить хочет. В сметане, и с бело-винной подливой.
– Да, Людка твоя – знатный кулинар… – кивнул Гаврила, и тут же утих, показывая когтем на воду.
К его крючку с наживкой из дымящего косячка подплыл одутловатый мужчинка лет 35–и.
– Этот не клюнет… опытный… – прошептал Борис, не смея, однако, шевелиться.
Гаврила затаил дыхание.
Было видно, что мужчинку мучают сомнения. Иной раз он собирался даже уплыть, но затем возвращался, нарезая монотонные круги вокруг наживки. Близко к ней он не приближался, но и совсем не уплывал.
Прошло уже около получаса. От долгого сидения в одной позе у Бориса затекли щупальца. Он хотел сказать об этом Гавриле, и тронул его загривок. Гаврила повернул было жвалы, но как раз в этот момент мужчинка резко свернул с орбиты и, ловким движением подхватив губами косяк, резво устремился ко дну.
– Подсекай!!! – истошно заорал Борис, растопыривая крылья.
Гаврила вскрикнул и дёрнул удилище кверху.
Леска блеснула в пламени.
– Ушёл, блядь! Всё из-за тебя! – Гаврила в бешенстве бросил удочку, вытянул голову и издал голосовыми перепонками долгий сухой клёкот, напоминающий одновременно треск горящей травы и шипение пузырящейся в пивной кружке пены.
