– Ха–ха, ну дают, извращенцы! – Кирилл покачал головой, заруливая на стоянку, – каких только ублюдков нынче не встретишь… Любой псих имеет право налево, а простым людям проходу нет. Приехали.
– Там из багажника сумку возьмешь? – Ольга отложила альбом и застегивала шубу.
– Красную, что ли?
– Ага…
– Возьму… Ты давай, дверь открой мне только…
Они прошли в подъезд, поздоровались с консьержкой, встали у лифта.
– Ну, а если серьёзно, что ты об этом думаешь? – Ольга зашла спереди.
– О чем?
– Ну… о художнике об этом?
– Да бред какой–то…
– Ну, бред, не бред… а интересно, что именно здесь – вымысел, а что – по правде…
– Да все от начала бред, – поморщился Кирилл, заходя в кабину.
В лифте они молчали, но, едва закрылась входная дверь в квартиру, Ольга опять спросила:
– А как ты думаешь, если воспринимать мир с точки зрения болезни, больное ведь кажется здоровым, правда?
– Ну? – Кирилл вешал её шубу на плечики.
– А здоровое, соответственно, больным? Но ведь это не так… вернее, не совсем так. Ведь, что такое, в сущности, болезнь? Это отклонение от нормы.
– Это нездоровое отклонение от нормы! – Кирилл стянул с неё сапоги и поцеловал затянутые в пропотевшие чулки кончики пальцев.
– Но кто решает, здоровое оно или нет? Что, если тот, кто решает, сам болен? Где точка отсчета, объясни мне!
– Больные долго не живут.
– А кто сказал, что главная ценность жизни в её длине? Ты так считаешь? А, возможно, кто-то считает по-другому? Возможно, кому-то жизнь ценна глубиной и силой ощущений… Ты меряешь её календарем, а у него она измеряется адреналиновым вспрыском, прожекторами оргазмов, полосами боли, ударами безумного хохота? И валюта измерения у вас разная. У тебя – доллары/рубли, у него – количество реально отработанных атак. У кого – хуй как змейка, у кого – пизда с наклейкой…
– Пизда с наклейкой? И что же это за наклейка?
– Ну… не знаю. Небольшой такой лейбл на лобке. Черный, с серебряным тиснением.
– А череп с молниями?
– Пусть будут. «Не влезай, убьёт!» Мне б такая наклейка на пизде не помешала…
– Ну, давай сделаем… Из лейкопластыря.
– Из лейкопластыря? Ты бы сказал еще, из скотча… Нет, наклейка на пизде должна быть из обрывков девственной плевы. На ней должна стоять кровяная печать и лозунг женщины по жизни. Вот, у меня лично лозунг такой: не влезай, убьет!
– Ну, я же влез на тебя, и ничего, не убила, – улыбнулся Кирилл, протягивая ей полотенце.
– А разве там написано, что сразу? Не влезай, убьет. Может, и не сразу, но убьет обязательно. Если влез.
– А если слез?
– А если слез… Ты что имеешь ввиду? Ты что, слезть с меня, что ли, хочешь? Типа пошла нах, и пинка под зад?
– Оль, ты чего? Я не понял… Я разве это говорил? Не надо вот так, а? Зачем ты со мной так? Почему мучить близких? Уж если мучить, помучить бы врага, чужого, незнакомого… а близких проще, да? Приносить боль – это то, без чего человек не проживет: ему надо терзать кого-то… И быть терзаемым – тоже надо. Знаешь, почему я живу с тобой?
– Знаю… – осклабилась Ольга, – Потому что ты мазохист. У тебя хуй встает от воспоминания о поджопнике строгой мамочки. Ну, а я, знаешь ли, одна на целом свете… и есть у мамочки дела поважнее, чем сынульке поджопники вешать!
– Сынуля может обидеться…
– Ничего, пообижается и перестанет… Мамочка ему пиписку за это пососет.
– Пососет, пососет… Еще как пососет…
– Пососет… Пососет…
– Ой, ты что, Оль, давай не здесь…
– Стоять на месте… м–м–м…
– О–о… ох, класс…
– /…/…/…/…/…/…/…/…*!йух!
– ???
