Мастер Пепка "Адуда"

7.

"О, святые небеса, необъятные пространства веселящего газа, сосущие водопады, изрыгающие уретры всевидящего ока, о, я сейчас кончу!" - лихорадочно соображал, клокоча сопливой слюною, Виктор, насаживая Ольгин зад на свой окоченевший пенис. Кофейный ободок кала обозначился на лоснившихся от соков и пота кожаных морщинах - и дёргал, дёргал туда-сюда как заведённый. А она вся хрипит и стонет, и извивается, потому что терпеть невозможно эту надсадную негу, когда ты вся вся как насаженное на булавку ёбаное насекомое: и хочется сразу, сразу чтоб сразу, а нет больше сил, и ноги уже не держат, и всё трясётся, а в жопе этот ствол, он так больно ебёт, и в этой боли - такой острый, такой неземной кайф, что хочется умереть умереть умереть умереть умереть умереть умереть...

- Я-а-а-адь! - визжит Ольга, напарываясь на кожаный кол.
Ей хочется, чтобы он проник в неё глубже, смял матку, прорвал до кишок под самое сердце, чтобы кровь хлюпала в лёгких и, свёртываясь и пенясь, выбрызгивалась хлопьями из обкусанных изодранных губ. Лягающий ход воспалённого хуя в прямой кишке её ззззззз хочется ззззз сильнее, хочется умереть, и чтоб матка сжалась как камень, как ядро для небольшой такой пушечки (сверлёный ствол, заряжается шомполом через передний срез ствола - каким-то там говёным чёрным порохом, или еще какой дрянью - и раскалённой проволокой в маленькую дырочку - бах!), и чтобы эта самая матка как ядро вылетела, выстрелила, разорвалась тысячью осколков, после того как этот невозможный, этот неизъяснимо-сладко-перцовый, этот охуенный хуище вздолбит её как раскалённая проволока - и прямо так ззззз, и всё, всё, всё, и как ЖИТЬ ДАЛЬШЕ, если смерть как вечно растянутое в шестьсот шестьдесят шестом измерении пространсвенно-временного оргазма выплеснет раскалённую лимфу на оголённый скальп анального развоплощения и заебёт заебёт заебёт насмерть, потому что иначе ПРОСТО НЕЛЬЗЯ: ведь если даже хоть на мгновение вспомнить - умрёшь, умрёшь сразу, оскалившись только в безмятежно-похотливом стоне.

- Оля, Оля, Оленька, я больше не могу так, это смерть, смерть, смертельная невообразимое опустошение, Оленька, я не могу, Оленька! - извивается Виктор, словно гадюка, которой придавили голову раскалённой кочергой.

Словно хорёк, которого посадили в раскалённый металлический короб; словно крыса, которой защемили лапки раскалёнными стальными кусачками; словно ядовитая ящерка, которую пронзили раскалённой иглой шприца и впрыснули дымящуюся кислоту; словно выбритый лишаём щенок волкодава, которому капают в глотку раскалённое жидкое стекло.

Вот как извивается Виктор: он чует смерть! Смерть, которая приходит как рассвет: в каждой молекуле сущего. С улыбкой на окровавленном ректальном сфинктере. Жилы рвутся. Пизда выворачивается наизнанку. Пузырятся внутренности. Жирная зола крематория деловито попёрдывает, смешиваясь с раковой отрыжкой и прокисшим мозгом сгнившего в компосте ребёнка. Суматошные струпья отхаркивают полужидкие сгустки омертвевшего кишечника, набитые яйцами глистов и спорами криптококка.

- Выходи! - стонет Виктор, потому что больше не может терпеть временного разрыва.

- Что происходит? Выеби! Выеби! Я кончаю! Ма-аслице! - вопит Ольга голосом надутой жабы, липкая от кровавого пота, кала и пахнущей ацетоном мочи.

- Мы кончаем, кончаем! - выблёвывает недоваренной желчью Виктор, изъязвляясь в приступе предоргазменного шока и заглатывая мокроту чешуйчатым клапаном, зияющим как раневой канал в покрытом розеолой раздутом брюхе беременной утопленницы.

Словно по скользким от выделений ступеням отстойника - прыжками, похожими на ритм гуммозного сердца молодого мутанта - скок-скок-скок - а потом еще скок-поскок, да щёлк-по-щёлк, - и вот он, снаружи рыхлый, как некрозный пузырь перебродившего человечьего жира, и внутренне раздирающе-острый, как жало гиганского зародыша скорпион-варана, как испражняющийся трупным ядом рвотный клык ожившего под воздействием кожнонарывного газа и радиации самца робоцепня, угарный меч каловой похоти разгоняется по вогнутой траектории, срубая мясистым рогом прокопчённые анальным пламенем головки гноепитающих волдырей и распыляя в пространстве светящиеся яйца клонированных сверхпаразитов. Инфекция распространяется вглубь и вширь, пропитывая камень и дерево, резину и кожу, металл и пластмассу... Мощь земная, где ты? К тебе взываем! Клубок червей разлагается мылкой бугристой отравой в глотке нашей: универсальный яд меняет цвет, играя радужными бликами на вырезанных электроножом оплодотворённых бешенным семенем обезьяньих матках. РОД ЛЮДСКОЙ взывает к тебе, о, мощь земная, ибо он проклят проклят проклят, ибо спелые зёрна проросли свиными солитёрами в сердцах и печени, и пораженная сепсисом лимфа подсыхает в глазах пророков их: мир, каков он есть, выгибается по шкале обезумевшей плоти, так как ДОЛЖЕН мастурбировать и кончать на обрубленные пальцы богов своих, вечных, как насекомые, яйцекладущих, кровососущих, слепых от рождения, которому не пристало бы БЫТЬ отмечаемым, если бы не, - ах, если б не ты, о, мощь земная, которая подавила, задушила, закатала в тонкий зловонный блин разросшуюся до исполинских размеров колонию гноеродных бактерий, и оставила печься в разъедающем зыбучем песке под ошпаренным небом, где и будет он вновь - УНИЧТОЖЕН.

Колесо возмездия оставит след повсеместно, и хорошо, что место расплеч вроде. Малышом наверняка захотят попользоваться тугие, но у них ни черта не выйдет: малыш еще слишком смор для довгорой бессотки чиртушия. Дым от сожжённых кресел пауком пеленает торсики, снулой рыбой охлаждает долгососущую плоть миторзеги. Лигота обордустулл. И после стольких самораспадающихся конфет, после стольких рябых позвоночников и кашля, мы читаем стихи, нанесённые титановым резцом на рёбра переношенного циклопа, казнённого еще в эпоху Трю по приказу Скульдо. Вот эти стихи:

Ласточка, пролетая над багровой балдой,
Оставила на ней каплю кала своего.
Кровь разберётся в споре с судьбой:
Свернётся и уйдёт, скорее всего.
А ласточка, сбитая дробиной на лету,
Кувыркаясь, опустится на двор бойни,
Туда, где глотки рассекают скоту
Где ходят мясники, пьяные и довольные.
И крокодильи яйца окаменевшие
Рассыпятся пеплом пожара забытого;
Сперму и кал в равных частях смешиваем,
И паста эта пряная размазывается по ситу,
Потом этот пепел аккуратно просеивается
Сквозь кал со спермой и стальные ячеи,
И, будучи просеянным, сгустками склеивается,
А сгустки проглатываются и запиваются клеем.
Побродив в желудке, пройдя через кишечник,
Высираются сгустки в виде колбасного хлеба,
И хлеб-говно, намотанный на стрелы наконечник,
Посылается выстрелом обратно на небо

Туман печали моей, встань из низин, сделай живчика. Небо тоски моей, остынь на земле, всоси сок её. Ил горя моего, покрой долговязый горизонт лавой спелой. Мякоть боли моей, пропитай скелеты предрассветных душителей.

- Еээгумендарь!! - воскричал Виктор, когда первые капли раскалённой спермы покинули семенные пузырки и неудержимо устремились к выходу.

- Еээбаландарь!! - отозвалась эхом Ольга, когда её матку, безжалостно сминаемую жёстким удом со стороны ануса, сотряс первый сладостный спазм.

- Зуугогоплыщ!! - страшно зарычал Виктор, когда мышцы его промежности, сведённые мучительной судорогой, задрожали неистово и необратимо.

- Зуугагаляаай!! - оглушительно заверещала Ольга, когда её крепкие ногти впились в плоть Виктора, так что кровь, смешиваясь с потом, быстрыми ручейками побежала вниз, напоминая весеннее таяние снега.

- Гриибобоооос!! - взревел Виктор, выпрыснув в прямую кишку Ольги первую густую струю жидкого перламутрового пламени.

- Гриибабааааан!! - свистящим визгом отозвалась ему Ольга, когда фатально-прыткое живокипящее семя коснулось её воспалённых горячкой мультиоргазма сочившихся кровью внутренностей.

- Сатанаааааааааа!!! - зашёлся в душераздирающем вопле Виктор, выгибаясь как под ударами тока и выстреливая семенную лаву в каловый шурф.

- Сатанаааааааааа!!! - забилась в единый голос с ним Ольга, когда её неистово вибрирующая матка принялась взбивать словно цементную смесь волшебный коктейль спермы, крови и кала.

- Сиюбабаааан!... - конвульсивно подёргиваясь, отрыгивал гнойной желчью Виктор, обмякая и теряя сознание.

- Сиюпуртуууущщ!... - шипела в ответ ему Ольга, закатывая глаза в подступающем шоке и давясь кровавой слюною.

Так сбылось краеугольное предсказание Бора, и был зачат первый Анальный Гомункулус.

Так пораженное смертельным паразитом человечество получило шанс на возрождение в новом невиданном качестве.

Так Небо увидело Луч Первопроходца и возомлело в неизбывной надежде Дня.

Так Земля зарядилась священной энергией плоти и, обновлённая, вновь обнажила чёрные чресла.

Так Дух обрёл суть и, окрылённый, явился Солнцу для Новой Великой Жертвы.

Так Секретный Глаз отразил первопричину Несуществующего.

Так Вода очистилась Светом, а Огонь укрепился Вечностью.

Так мёртвое стало живым, а живое сгнило.

Так Гной возымел Власть, а спящие вспомнили правду.

Так молодые черви впервые вкусили Сок Ненависти.

Так простатные боги умертвили ракового зародыша Царя Сосальщиков.

Так фекальный демон пропитал свой хребет искрящимся нектаром Отрицалова.

Так блядь сосала хуи пока не стала отрыгивать молофейкой.

Так пидарюга раздрочил свой пердобак до того, что волосы на мошонке потемнели от говна и крови.

Так злой ментяра выедал мозжечок окоченевшего асфальтоукладчика.

Так местный чин разменял килограмм женских языков на ящик из голландской керамики.

Так пышный хобот орангутана распух от трипперной слизи и потерял проходимость окончательно.

Так Цым выебал Буцыл и спустил чёрной спермой ей в ухо.

Так в обнаженном матросе засмеялась "птица, которая ссыт".

Так беззубый электрик проглотил пятиметровый моток медной проволоки.

Так пропитанные свежей спермой чулки Ирины оказались проданы на 8 базисных пунктов выше закрытия.

Так великовозрастный пасечник оторвал щипцами для белья собственный пенис.

Так улыбался Ленин, слизывая копоть с алюминиевых абрикосов.

Так мучался сын Бора в огнедышащей пирамиде ГКО.

Так ветер завывал в высохшем и затвердевшем кишечнике митрополита.

Так песчаный волдырь атаковал убежище смоляный сурков.

Так между ног у Антипа появился огромный нагноившийся чирей.

Так пылесос Samsung послужил алтарём на мессе газопоклонников.

Так медовый пряник был отравлен синильной кислотой за три с полтинной.

Так лодыри образовали новую фракцию в прямой кишке конезаводчика Спизда.

Так ложный замах спровоцировал отторжение внутриматочной кисты.

Так межконтинентальная ракета оставила белёсый след в знойном андалусийском небе.

Так преждевременная эякуляция аудитора послужила толчком к массовому убийству цыганских девочек.

Так бешеный кролик обглодал красный стержень А.П. Эссогур.

Так якобы ложная беременность Анфисы переросла в наступление по всему юго-восточному фронту.

Так приснопамятная колония зябликов всколыхнула сексуальные воспоминания в сморщенной голове кока.

Так уличной торговле помешал самый обычный хуй.

Так лесбийские увлечения Праскевьи стали достоянием гласности.

Так ясновидящий варан пал от руки микробиолога Пиздошвили.

Так веретенообразный фурункул на бедре секретаря был заколдован местным участковым.

Так велосипедный насос стал объектом посягательства со стороны ММВБ.

Так гнил и пух после ебли трупа вялый хуило Сени.

Так вис на перекладине исцарапанный стальными шурупами стрелочник.

Так свищ, преобразованный кузницей, пророс и опростался камедью.

Так соловей взлетел, едва коснувшись клювом кала.

Так у императорской гробницы был обронен пучок лобковых волос.

Так слюда отскочила в зоб.

Так 87685497684900260568087090698709869078.

Так Мышь Осознала.

Так у 40% присутствующих открылась способность к левитации и поглощению кала.

Так-тик-так.

Так иди ты на хуй, пиздозадрота залупоглазая.

Так, тихой сапой, власть в стране захватили мусора.

Так менструальная кровь Ларисы окрасила выцветшую плешь коматозника.

Так размножаются жаворонки.

Так, руками зомбированных сталеваров, была уничтожена уникальная коллекция прямокишечной слизи.

Так зимовали безногие кони.

Так процесс переработки человеческого волоса приобрёл межрегиональный статус.

Так раздетый донага и избитый обрезком водопроводной трубы Кириенко предстал перед газировкой.

Так закалялась сталь.

Так из покойника была высосана еще одна капля мутной мочи.

Так обманули хитрого хирурга Гусева.

Так на заблёванной каске шахтёра отчётливо проступила голубая свастика.

Так вступил в силу Указ Об Истреблении Мозговых Паразитов.

Так скакал на своей больной ящуром кобыле отчаянный прапорщик.

Так перед входом во влагалище реально замаячил суд.

Так, ведомый за продетый в ноздрю рыболовный крючок, мальчик опорожнил кишечник.

Так машинист тепловоза выдавил гной из уретры пьяного брата.

Так темнокожая проститутка сделала ход конём и пропыхтела до станции.

Так Золотая Рыбка уплыла, махнув хвостиком.

Так время поворачивается вспять.

Так огребают в пятак.

Так лижут пизды великосветским дамам.

Так Робокоп научил Буратино глубинному минету, а затем выебал в жопу.

Так дева Мария залетела и понесла.

Так был захоронен величайший пятновыводитель Туркмении.

Так "петухи" вконец оборзели.

Так любимой женщине позволяются даже самые рискованные шалости.

Так аргентинский клуб отпердолил облажавшегося полузащитника.

Так об этом сообщили в "Новостях".

Так бесноватого жида приколотили к доскам.

Так был откушен правый сосок продавщицы чинариков.

Так Дед разможжил голову Чу.

Так еблись членовредители.