Сморщенный как пересохшая клоака рот Конуса внезапно разомкнулся щелью откуда, вслед необычайно острому зловонию, вылетела клейкая струя гнилой биомассы. Конус выгнулся мостом, до того безвольно свисавший член его на глазах стал крепнуть и наполняться кровью. 68433 проворно стащил брюки и, привстав на цыпочки, принялся обильно мочиться на содрогающееся словно от столбняка тулово Конуса. Клей, раскрыв защитные лепестки, вытянул полиэтиленовую уретру и присоединился к товарищу, исторгая мутно-голубую мочу прерывистыми фонтанчиками.
Опорожнив мочевые пузыри (а надо заметить, что в отличие от 68433, мочевой пузырь которого представлял собой компактную клизму, вмещавшую не более четверти литра жидкости, отчего 68433 часто мочился и испускал характерный запах, у Клея мочевой пузырь был выполнен в виде довольно объёмной - около пяти литров - канистры, оснащенной специальными клапанами и форсункой), друзья ухватили наиболее тёплый труп санитара/охранника и, вскрыв ему сонную артерию, дали Конусу напиться. Одного трупа Конусу оказалось мало: лишь отсосавшись от третьего, он любовно погладил головку своего набрякшего члена и удовлетворённо изрёк:
- Пэссарь!...
Затем, перевернувшись, он углубил длинные цепкие пальцы в свой задний проход и извлёк оттуда цепные челюсти, которые, будучи тщательно промыты формалином, были им сноровисто вставлены в специальные разьёмы дёсен. Протерев спиртом чешую в промежности и на внутренней поверхности бёдер, Конус отрыгнул пищевод и опустил его в слабый раствор сулемы. Одновременно от выпростал толстый кишечник и, подставив его под струю горячей воды, которая услужливо пущена была из обмывочного душа Клеем, проворно, но тщательно прочистил его пальцами. По окончании всех восстановительных процедур Конус облачился в одежду одного из покойных, и, звучно пробздевшись, заключил:
- Суки могут плавать.
А потом он убил, убил бедного Клея, и 68433 тоже упиздил колотушкой по башке. Раз! Раз! Клей-то, сердешный, попытался убечь было, хотел ускользнуть, шустрила, да где там... Конус ловчее, истинно говорю вам: легче дикобразу было пролезть в крысиную жопу, чем бедолаге-Клею убечь от Конуса. Конус ухватил Клея одной клешнёй за горло, а другой клешнёй за челюсть и за глаз, а потом ка-а-а-ак стукнет головешкой об железный уголок! Хрясь - черепушка раскололася, мозги повытекли как варенье... или нет, как каша манная, или даже как жидкий стул. А 68433, он и понять-то ничего не успел, родимый. Он только пукнул и опписилси. А Конус - тут как тут - колотушкой железной - бац его по башке! Бац его по башке, родимого!
Но оба они помёрли еще не сразу - они еще живые были, но лежали с разбитыми головушками. А Конус тогда, видя такое дело, стал, значит, их - ням-ням - кушать. Он стал их грызть своими вставными зубами, как грызёт упрямый малыш батарейку, как девица молодая ногти (от нестерпимого желания хуя отведать, хе-хе), как, блядь старый конопатый дедуля грызёт семена подсолнуха или там ёбаный свой мундштук: то есть грыз он их до крови, до костей, до мяса нутряного, грыз и глотал, почти не жуя, словно сперму.
А вы глотали сперму?
И так он сожрал их почти до основания.
А затем.
Он наш, он новый мир построил.
Без проблем.
Но если серьёзно, проблемы, разумеется, были. Прежде всего, необходимо было покинуть провонявший трупами подвал и устремиться к выполнению священной миссии. На это ушло много сил. Но оно того стоило. Ясный хуй.
Потом это, ну, в общем, сами понимаете, ага (подмигивает, незаметно почёсывая яйца). Вот. Ну, а там всё как было предсказано: полный пиздец настал двуногим тварям, этим выкормышам блядским, ебёна-ть... (встаёт, прохаживается вдоль стены, усердно ковыряя в носу и вытирая козявки о штанину). А что? Так им и надо, я считаю... пидоры гнойные, блядь... я уж молчу, что изгадили, изговняли, блядь, всё что только можно и нельзя, только что в рот не насрали, на-х, это, я, блядь, не знаю как так можно было... пиздец просто! (Останавливается, берёт со стола папиросный окурок, закуривает при помощи длинной каминной спички, затягивается и долго держит дым в лёгких). А эти ёбаные людишки, эти сперматозоиды, блядь... нет, яйца глист они, вот они кто! И жечь их надо, выжигать калёным железом, как заразу, как сифилис, блядь! (Снова затягивается, потом аккуратно гасит папиросу, достаёт из штанов находящийся в начальной стадии эрекции фаллос, начинает мастурбировать; одновременно другой рукой достаёт из ящика стола босоножку, с видимым наслаждением обнюхивает внутреннюю сторону подошвы). У-у-у, блядь, сука сладкая... Ненавижу. Не могу просто, вот такая, сука, безмозглая мразь смазливая ходит, блядь, и хоть бы хуй... Оох, блядь, всё бы сделал, всё... всё б отдал... а ведь вот так прислониться к ним лицом, губами, и чтоб сильно, а потом и обломишься! И вся жизнь так. Вся жизнь - это иллюзия, что вот сейчас, сейчас, или там, ну, уже скоро, короче - и кайф, да! И так бы и приник к её ногам, вот он, обман-то! А у некоторых вообще не стоит, они как марионетки, или роботы, блядь, будильники ебаные... Но лучше уж так. Сладкий обман - вот жизнь. И обманываться приятно охуенно, и даже когда кончаешь - тоже обман, и понимаешь, а всё равно, всё равно, всё равно... (просовывает пенис в ремешки босоножки, начинает возбуждать себя босоножкой, тяжело дышит, краснеет, с громким стоном извергает обильное семя, трясётся, шатаясь, падает в кресло, отбрасывает босоножку, вытирает о стол руки, молчит; потом, усмехнувшись, берёт со стола небольшой цилиндрический предмет, от которого электрический провод тянется к тумблеру, вертит в руках). Вот и увидим, как оно там. Чтоб знать. Ага, а то пиздеть-то все горазды. Пиздеть, блядь, не мешки ворочать, хули... И окажется тогда, что и тут, блядь обман, а? И смерть - тоже обман? Ну уж не-е-ет, сосите! Смерть, это, блядь, Истина, на-х. Так-то. И это кто мне говорит, да? Это, типа, вот жизнь - и на тебе, хуй на рыло, всё пиздёж, всё... И смерть. Смерть здесь. (Закладывает цилиндрический предмет себе в рот, провод торчит изо рта; засучивает рукав, перетягивает манжетой бицепс, берёт со стола приготовленный шприц, вставляет иглу в набухшую вену, слегка оттягивет поршень, с интересом разглядывает густую каплю крови, раскрывающуюся в шприце, давит поршень, выдёргивает шприц, не раскрывая рта с протяжным стоном опускает голову на крышку стола, утихает. Через несколько минут рука вяло нащупывает тумблер, щелчка переключателя не слышно, взрыв за доли секунды разносит голову в пыль, отбрасывает тело на пол, некоторое время оно еще подёргивается, затем замирает окончательно).
