– Ну и чего, то есть если я куплю Христа, я должен буду его своей кровью
кормить? И много он жрёт? Ну, то что кишку вылизывает, это хорошо, в принципе,
очищает то есть…В сопровождении Балды и Дуремаро Клавдия вошла в лабораторию. Вспыхнул яркий свет, и за толстым стеклом обозначилось движение.
– Там, внутри, – она указала за стекло, – Вчера отловили, и Витя-ноль еще не видел.
Они подошли ближе. Балду всего трясло:
– Вчера как раз сообщали о продвижении этих гадов. У нас было совещание в крематории, и вдруг вбегает главный инженер, и у него всё лицо прямо так сползло, как жидкое, или я не знаю… до кости.
– Слитурмал, – осторожно кивнул Дуремаро.
– И он умер буквально за пару минут… и все, кто был в шахте, все разложились на глазах...
– Что за шахта? – Клава вскрыла ампулу, выбрала в шприц полтора куба.
– Ну, как… специальная шахта для сжигания трупов, вы не слышали что ли? Это новое изобретение. Печь универсальная, очень мощная… Туда закладывается сразу до пятидесяти трупов, и температура огромная, они в пепел все там…
– Давай я тебе сделаю… – Клава подошла к нему.
Балда с готовностью засучил рукав, напряг руку и перетянул у локтя манжетой. Клава быстро ввела иглу. Балда едва заметно вздрогнул, а затем звучно выдохнул и стал медленно оседать на пол.
– Помоги мне… – Клава подхватила его за ноги.
Дуремаро подволок Балду к столу, стал снимать с него одежду. Клава тем временем подошла к застекленной панели. Там внутри снова что-то задвигалось. Она повернула выключатель: внутренность инкубатора осветилась. Стали ясно видны полупрозрачные существа числом не более двенадцати, отдалённо напоминающие крабов, но на двух длинных членистых конечностях. Существа озабоченно перемещались из стороны в сторону.
– На первый взгляд, двигаются хаотично, – Клава оглянулась на Дуремаро, но тот еще не закончил: Балда лежал на столе совершенно голый и медленно дышал, прикрыв глаза, Дуремаро обтирал его смоченной дезинфектантом тряпкой. Подняв глаза на Клаву, он кивнул.
– На самом деле в этом движении есть совершенно чёткая схема, – она уверенно прищёлкнула пальцами, почесала в паху, – Я смотрела видеозапись: эти движения повторяются до мельчайших деталей каждые девятнадцать минут. Сейчас примерно середина цикла. Они сообщают какую-то информацию, да… но кому и зачем?
– Возможно, это имеет отношение к проекту ХХХ? – спросил Дуремаро, обривая Балде макушку.
– Имеет. По идее, да… но связь тут непрямая. Это как фуло-жмуло.
– Слушай, а в чем там вообще идея? Я вообще-то не очень в курсе…
– Ты о чём?
– Ну, в ХХХ. Клонировали Христа, потом еще… теперь вот на Штаты открыли линию… а откуда такой спрос? Я думал, этот Христос, это так, типа циркового уродца такого, в быту не очень применим.
– С чего ты взял? – Клава протянула ему дрель.
– Ну, как… Я видел Христов этих… – Дуремаро сделал крестообразный надрез на оголившейся макушке Балды, раздвинул кожу и, взяв у Клавы дрель, примерился сверлом, – Вот тут. Видишь, на снимке? Поперечный валик и маленькая фистула.
– Только не переборщи…
– Да нет, что ты… – Дуремаро включил дрель и на медленных оборотах просверлил в черепе Балды аккуратное отверстие, – Так вот, я говорю, Христы эти… Это такой, короче небольшой бородатый парнишка, а крест у него на спине растёт. Это роговое образование такое из хребта. Такое в древности у динозавров было, типа шипов. А тут – крестообразное, на спине. И он большой, этот крест, и длинный: ходить мешает. Поэтому они ползают так быстро-быстро, крокодильчиком. Но сил на это много уходит, так что они обычно приткнуться в углу где-нибудь и сидят…
– А язык ты их видел? – облизнувшись, Клава протянула ему щуп.
- Язык? Нет. А чего там?
– Чего там… В языке-то всё дело… Язык у него длинный, очень подвижный, и на нём присоски такие, ну, типа как у осьминога на щупальцах, что ли… Но это не было запланировано, понимаешь?
– Ну?
– Что "ну"? Баранки гну… Он этим языком проникает людям в жопу, у него слюна еще липкая такая и скользкая… Язык в жопу заползает, и не больно совсем, щекотно только слегка… И он, понимаешь, питается так. То есть, он этими присосками кровь сосёт из стенок прямой кишки, и кал – тоже, наверное. Перерабатывает в питательные вещества…
– Ни фига себе… То есть, он типа вампира что ли?
– Типа того. Но это я очень примитивно объясняю, но смысл такой, – она подсоединила провода от щупа к компьютеру и запустила программу слежения. Щуп почти полностью погрузился в голову Балды.
– Ну и чего, то есть если я куплю Христа, я должен буду его своей кровью
кормить? И много он жрёт? Ну, то что кишку вылизывает, это хорошо, в принципе,
очищает то есть…
– Нет, тут другое… – Клава подключила щуп к установленной в инкубаторе видеокамере и запустила запись.
Траектории движений крабовидных существ за стеклом транслировалось видеокамерой по щупу в голову Балды, а затем компьютер отображал на дисплее обработанную мозгом Балды информацию.
– Понимаешь… – Клава поудобней устроилась в кресле перед экраном, закурила, – Этот Христос, у него организм иначе устроен… У него отходы другие, но не мясо, или там еще что… То есть, пища не восстанавливается. Но! Он испражняется особым веществом таким, его как раз и закодировали как ХХХ. Это вещество, оно, ну… в общем, это очень сильный наркотик. По действию похоже на героин, но гораздо, как сказать… мощнее?
– Так это передоз сразу словишь… – пробормотал Дуремаро, глядя в монитор.
– Не… смертельная доза там очень большая, передознуться трудно… А действие… Оно такое… сложно объяснить. Очень долго держит. И организму вреда практически никакого. Но привыкание, конечно, развивается мощнейшее: и физическое, и психологическое. И там, главное, как сказать? Даже не обезболивание, а переключение боли в удовольствие. Всё доставляет удовольствие. Но ты абсолютно пассивен при этом. Обычно люди просто встают на колени и обвисают так… кайф ловят. Стоят, улыбаются, молитвы бормочут… И даже слюни текут у некоторых. И их можно, плетью стегать, к примеру, и они кайф от этого словят, понимаешь? Боль трансформируется в кайф. Но, если переборщить, кони двинешь, конечно…
– Я такой фильм смотрел в детстве… – произнёс, задумавшись, Дуремаро, – Детектив. Там изобрели такой наркотик. И использовали его в клубах садо-мазо. И одна баба под этим веществом стала прижигать себе кожу сигаретой, и сдохла… А мусора нашли её и стали вынюхивать…
– Но тут-то тонкость есть! – Клава раздавила окурок в пепельнице, - Духовная составляющая, понимаешь? В этом твоем фильме это было безнравственно… Общественной моралью это не поощрялось, я хочу сказать, так? Наркотики, садо-мазо, проституция… А здесь – наоборот. Прямая поддержка церкви. Сам Патриарх впустил Христа в свой анус! ХХХ вообще наркотиком никто и не называет! Это чудодейственная субстанция, использующаяся только во время обрядов… Если ты ходишь в церковь, ты получаешь ХХХ, и у тебя всё в кайф!
– Но как же… А если я себе Христа куплю? У меня будет свой ХХХ…
– Хрена! Это только сначала так было: кто хочет, тот покупает. Теперь это – закрытый бизнес. Клонов Христа могут приобретать только храмы, там всё официально: на каждую сделку – специальная документация, разрешения из органов, подача инфы в налоговую, и всё такое… На ХХХ у церкви монополия. И как раз на этой почве у Вити с Семеном Васильевичем тогда ссора вышла.
Кусая губы, Дуремар отошел от монитора.
– Так… Я, кажется, начинаю понимать… То есть, Семен Васильевич хотел пустить процесс на открытый рынок?
– Вроде так, хотя я сама точно не в курсе… Вроде он организовал отдельный проект и специально под него зарегистрировал фирму: ЗАО ХХХ. А Витя испугался в политику лезть, он был против. И ославил Васильича Антихристом. А потом подписал с церковью эксклюзивный контракт. Государство в доле, разумеется. А Семена при помощи Масло и Пекаря устранил и съел…
Балда издал хриплый стон и дёрнулся. На дисплее появился странный узор, отдалённо напомнивший Клаве орнамент старого бабушкиного ковра. Этот ковер она рассматривала в детстве, когда родители насильно укладывали её спать после обеда. Спать не хотелось совершенно. Клава ворочалась, плавая в мягких детских грёзах. Частенько она упиралась сжатыми передними зубами в деревянный край кровати и смотрела на ковёр на полу.
Клава взяла электроразрядник и, прислонив электрод к пятке Балды, нажала кнопку. Сухой щепкой треснули искры, но Балда не шевельнулся.
– Так-так… – она отложила разрядник, взяла со стола пассатижи, – Ну-с, молодой человек, настало время внеплановой дегустации…
– А почему у Виктора такие мощные колени? – спросил Дуремаро, но Клава не обратила внимания.
При помощи рукоятки пассатижей она раздвинула челюсти Балды и вдавила под его коренные зубы деревянную палочку, так чтобы рот Балды оставался открытым. Затем выломала пассатижами ему передние зубы, засыпала их металлическую ступку и долго толкла металлическим же пестиком до образования порошка, приговаривая: "Знай, пёс, с кем на охоту подался!" Порошок Клава засыпала в кофемолку, размолов до состояния пыли. Эту пыль она выложила на стекло специальной лопаточкой, разровняла дорожкой, и, вооружившись стеклянной трубкой, резко всосала правой ноздрёй.
Тотчас она выпрямилась и огляделась. Мир предстал пред нею ясным и чётким, словно чертеж. Чертеж простой, но необходимой детали. Клава улыбнулась улыбкой дирижера. Дирижер только что отыграл сложнейшую партию и удовлетворенно впитывал заслуженные аплодисменты. Его талант одаривал, не требуя взамен ни капли.
– Ништяк! – прошептала Клава, снисходительно поворачиваясь к Дуремаро, но рядом никого не оказалось.
Продолжая улыбаться, Клава еще раз оглядела помещение и вдруг обнаружила семь трупов обнаженных мужчин. У всех мертвецов были просверлены черепа. Тела были разложены на длинном напоминающем барную стойку столе у дальней стенки. Пол там был липким от крови.
– Дуремаро! Эй! Дуремаро! – позвала Клава и, не получив ответа, открыла дверь технической комнаты, где была установлена следящая аппаратура.
По всему выходило, что присутствие Дуремаро было галлюцинацией, и всё это время Клава общалась сама с собой. Лишь зубной порошок протрезвил её, вернув адекват восприятия.
Клава подошла к компьютеру. После недолгих затруднений ей удалось закачать файл с записью происходившего установленной в лаборатории видеокамерой. На экране она увидела себя, и то, как она по одному выводила из фильтрационного отсека голых мужчин, усыпляла внутривенной инъекцией, укладывала на стол и сверлила головы. Затем появился Балда. Некоторое время они о чем-то спорили, затем Балда подставил руку для укола.
