Ни с чем не спутать запах зубного кабинета!
Кругом стерильная чистота. Девушка в белоснежном халате похожа на ангела:
– Вы к Марине Валентиновне? Присядьте на секундочку, доктор сейчас вас примет… – и упорхнул ангел. Скрылся за бесшумной дверью.
Антон улыбнулся, но присаживаться не стал: и так весь день на ягодицах.
Марина появилась через три минуты:
– Привет, проходи, я сейчас.
Антон прошел в знакомый кабинет, удобно устроился в любимом кресле.
Пришла Марина, а с нею – ангел, который тотчас засуетился у лица Антона, чтобы подготовить пациента.
Ослепляюще вспыхнул свет.
– Ну, что там у нас… Так, рот шире… Так… Ага… Так, закрывай. Ну что, Антоша, всё хорошо у нас, отлично прижились. Как родные.
В ответ Антон пощелкал зубами.
– Можешь щёлкать сколько захочешь, – Марина улыбнулась, сняла перчатки, села напротив, – можешь щёлкать как трещотка, как щелкунчик можешь… я не знаю, орехи колоть. Любые. Разгрызать их, как я не знаю что…
– Орешек знаний твёрд! – улыбнулся Антон и едва заметно мигнул.
– Слушай, ну расскажи же мне, наконец, как так произошло, что ты лишился передних зубов? Это что, сглазил кто, или как…
– Да, почти сглазил, – кивнул Антон, – Но вообще-то, если бы сглазил, было бы лучше.
– В смысле?
– Колдовство, – Антон серьёзно взглянул на неё, – Демонизм в чистом виде. Даже не астральная порча, а настоящая взрослая шамано-махновщина!
– Ты хочешь сказать…
– Да, тот самый. Тот самый демон, что отнял у меня родителей. Хуястая женщина. Я считал её своим другом. Она ни разу не выдала себя никак! Она так умело копировала женские слабости…
– Но как…
– Как подловила? Элементарно. Просто, как всё гениальное! Она знала о моей страсти к дегустации новых препаратов. И принесла кокаин – некий якобы новый, принципиально новый, синтетический. Я, разумеется, зачесался от любопытства. Эх, отец-отец, не слушал я тебя, когда говорил ты мне о вреде наркотиков…
– Яд?
– Да, и не просто яд, а какая-то особо хитрая сыворотка, которую используют зоомеханики… в смысле, тфу, зоотехники. Я вдруг перестал владеть своим телом: руки-ноги словно не мои, приказам не подчиняются, голова чугунная, но всё соображает, а чтобы двинуться – так как будто провод перерубили какой-то! И всё чувствуешь.
– Я думаю, зоотехники применяют эту сыворотку, когда хотят спариться с опасным животным, – предположила Марина, закуривая.
– Наверняка. Только не понятно, как они вводят её животному? Ведь нельзя же, например, волчицу заставить нюхать кокаин?
– Они не ебут волков, – выпустила ароматный дым Марина Валентиновна.
– Хорошо, тогда кто?… Кабан? Лошадь? Ослик?
– Да без разницы, кто… Главное, как. Думаю, они выстреливают в животное капсулу с раствором этой заразы из специального ружья. Также усыпляют диких зверей.
– Диких зверей усыпляют молитвой, уважаемый доктор, – грустно улыбнулся Антон, – Но меня никто не усыплял: меня обездвижили. Я всё ощущал, но не мог пошевельнуть пальцем!
– Что?… Но неужели это…
– Да. Она. Татьяна. Представь себе. Но это не то, что ты думаешь. Задница моя по-прежнему цела (твой страпон не в счет). Она даже не раздевала меня. Даже не трогала за гениталии. И свои – не обнажала. Она достала пассатижи (ты не в курсе, случайно, какова этимология этого слова: пассатижи) – и неторопливо выломала мне зубы. Причем, обрати внимание, она выломала те, которые выламывать было проще. Передние, они ж вблизи торчат. Раз торчок, два торчок, сел Антошка на крючок. Вот, она их и выломала. Если было бы проще задние – выломала бы задние, а так – передние.
– Тебе же осколки могли попасть в горло!
– Нет, она это предусмотрела: прежде чем выламывать, наклеила на них полосу липкой ленты. Зубы прилипли к этой ленте. Она аккуратно свернула её, запихнула в спичечный коробок и сунула между сисек. А потом я услышал её торжествующий гогот.
– А что она будет делать с твоими зубами?
– Как что! Как что, дорогая Марина Валентиновна… Как что… Это же инструмент дистанционного воздействия. Я просил вас начисто удалить корни, но, боюсь, это не поможет. Мои зубы послужат ей антенной: с их помощью она будет транслировать приказы мне в голову. Она захватит мою волю: я превращусь в марионетку!
– Но ты до сих пор вроде в порядке? Или…
– Или. Вот именно: или. Откуда мне знать, что я действительно в порядке? Возможно, она уже целиком во мне, уже правит мной, и весь мой самоконтроль, все мои жалкие потуги – лишь ей на руку! Я здраво рассуждаю? Что мешает ей внушить мне эти здравые рассуждения? Моё поведение не изменилось? Что мешает ей подменить моё поведение своим, точно таким же?
– Ну, если этот так, мы быстро выведем её на чистую воду! – ощерилась Марина Валентиновна.
– Да? Это как же?
– Спорить могу, что, как бы она тебя не копировала, ей никогда не удастся сделать мне куннилингус так, как его делаешь ты! Я права? – Марина разулась, стянула носок и, обнажив узкую атласную ступню, сжала нос Антона её пальцами.
– О… о… они так… хорошо… – дрожа от вожделения, Антон тёрся о босую подошву докторши лицом, – Ты божественна, божественна… – он жадно провёл вдоль её ступни языком, затем сполз с кресла, упал на колени и зарылся лицом в складках её халата.
– Подожди, я сниму тут… – доктор вынимала из-под себя трусики, – Вот. Только не торопись. Не давай мне кончить слишком быстро.
Антон мелко закивал и принялся за дело.
