СКАЖИ МНЕ, КТО ТЫ?

Николай сжал губы трубочкой, так что они побелели и наморщились. Он сделал это машинально: не то, чтобы он нервничал, но все же определенная напряженность присутствовала в его организме. Эта самая напряженность, словно статическое электричество, искрила, перескакивая по аксонам нервных клеток, металась, кружилась внутри Николая, то неожиданно искривляя его щеку, то заставляя глаз причудливо дернуться или пальцы - судорожно сжаться в кулак.

Николаю вдруг вспомнилась колбаса, что ел он давеча на завтрак. Хороша была колбаса... Эх, вот сейчас бы этой колбасы!... Николай представил себе, как режет он колбасу тонкими ломтиками... Хлеб? Совсем не обязательно. Такую колбасу можно есть без хлеба, даже нужно: чтоб не забить вкуса... Николай облизнулся. Так и подхватил бы он двумя пальцами жирную пластинку и - о-па! - отправил бы в рот. А потом - еще. Колбаса, словно нежнейшее пирожное, так и тает на зубах. Он положил бы её под язык, чтоб сало попало прямо в кровь. Повалял бы туда-сюда, а затем - медленно и смачно разжевал. Эх-х... Николай ускорил шаг. Колбасы захотелось сильнее. Потом - еще сильнее. В исступлении он сжал кулаки в карманах плаща. Что же делать? Что делать? А?...

...Справа от себя увидел он молодую женщину, которая медленно шла вниз по улице. Шаг её был как бы прогулочный, в лице - задумчивость. Женщина курила тоненькую сигаретку с ментолом. Какая-то мысль, словно навозный жук, суетливо копошилась в мозгу её. Николай быстро поравнялся с ней, левой рукой схватил за волосы, наотмашь врезал ребром правой ладони под ухо - ноги её подкосились... Николай подхватил женщину под мышки, затащил в приоткрытую дверь подъезда. Он был так возбужден, что не чувствовал усталости: тело девушки казалось совсем легким; он взвалил его на плечи и занес в кабину лифта. Поднявшись на последний этаж, Николай проследовал по узкой лесенке наверх, к обитой листовым железом чердачной двери. Дверь эта оказалась закрыта висячим замком, но Николая это обстоятельство не огорчило совершенно: он уложил женщину на пол возле полукруглого окна, перевел дух и протяжно пукнул. Тотчас рывком разодрал он на барышне юбку, стянул трусы.

- Ай, какая чудная пипуня! - воскликнул Николай, потирая руки, - Ай, какая лапочка!...

Он присосался ртом к пряным гениталиям, одной рукой раздвигая её половые губы, а другой - расстегивая штаны свои. Вот головка его члена уткнулась в темную поросль на лобке женщины; тотчас уже и весь свой ствол протолкнул он внутрь ея и задвигался в быстром темпе, при этом сипловатое повизгивание доносилось изо рта его, да гирлянда тягучей слюны качалась над лицом так и не очнувшейся добычи...

- Николай! Коля! - позвала вдруг сзади низкая старушка; она подошла тихо, поставив на ступеньку сумку с продуктами.

- Не мешай! Ебусь! - коротко отрезал Николай, едва повернувшись. Старушка постояла с минуту, затем извлекла из рукава пальто длинное шило и попыталась вонзить его Николаю в шею - как раз под основание черепа - но Коля не дался: лишь почуяв острие, перевернулся и резким движением выбил шило из сморщенных жилистых рук.

- Ах ты... Да отъебись ты! - крикнул он возмущенно. Лицо его было пунцовым от гнева, возбужденный пенис, выскочивший из влагалища девицы, раскачивался из стороны в сторону.

- Дай, дай его мне! - старушка упала на колени, кривые пальцы ухватили Николая за мошонку, темные губы сомкнулись вокруг влажной головки, старушка принялась сосать.

- О-о, мам, ну что ты... Зачем?... Мама, прекрати, ты слышишь? - Николай сделал вид, что сопротивляется, но по лицу его было видно, что он не в состоянии противостоять разливавшемуся по телу удовольствию... Вот он облокотился на перила и прикрыл глаза:

- Мам, я уже скоро кончу... А ты проглотишь... - прошептал он, слабо улыбаясь. Внезапно женщина, лежавшая до сих пор без движения, резко зашевелилась. Правая рука её ухватила валявшееся на ступенях шило, а сразу вслед за этим она одним быстрым и плавным движением встала и вонзила острие Николаю под подбородок. Затем еще. И еще. Старушка же, выпустив из беззубого рта багровый член, с хриплым криком: "Хэч!" напрыгнула костлявой коленкой на грудь Николая, опрокинув его затылком на ступени.

- Гу-у-у-у-у!! - протяжно закричал Николай; мощным рывком он скинул с себя вцепившихся в него бульдожьей хваткой женщин, шило покатилось по ступеням вниз. Он сумел встать на ноги, но тот час потерял равновесие и упал на окно, разбив стекла в грязных двойных рамах. Лицо и шея его были залиты кровью, руки все в порезах, из расстегнутой ширинки все еще торчал значительно уменьшившийся в размерах пенис.

- Эсь! - взвизгнула молодая и что было сил пихнула Николая в спину. Тот порывисто взмахнул руками и провалился в оконный проем, выломав телом остатки стекол. В какой-то момент он успел еще зацепиться пальцами за карниз и висел так пару секунд, хрипло матерясь. Но вскоре силы оставили Николая, и тело его рухнуло вниз, на далекий и твердый асфальт. Старуха перевела дух и вытерла губы тыльной стороной ладони. С минуту женщины молчали.

- Шесть этажей... - задумчиво произнесла, наконец, старуха, - Он сдох. Это точно. 

Молодая посмотрела в проем высаженного окна, а затем с плохо скрываемым ликованием тихо напела, аккомпанируя себе щелчками пальцев:

- You know me, evil eye...

- You know me, prepare to die, - подхватила старуха, заговорщески глядя молодой в глаза и подмигивая:

- You know me, the snakebite kiss, Devil's grip, the Iron Fist! - запели хором они обе, но тот час старуха зажала молодой ладонью рот:

- Цс-с-с, дура, чего орешь, соседи, блядь, щас сбегутся! Сматываем быстрее!

Стараясь производить поменьше шума, они спустились к лифту и вызвали кабину.

- Клево, клево как! - шептала молодая, пританцовывая на месте и потрясая кулачками.

- Ой, Наташка, - довольно зашептала старуха, опершись спиной о стену, - Теперь заживем, ох, заживем!... Денежки на троих разделим: тебе, мне и тете Клаве...

- Тете Клаве?! - оборвала старуху Наталья, - Фигушки! Тете Клаве я ни копья не дам! Я скорее её тоже замочу, как Кольку! Я же сама...

- Ну хорошо, хорошо, хорошо, как скажешь, - замахала на нее руками старуха, - Только тише, бога ради, щас соседи все сбегутся!...

Подъехал лифт, и двери открылись... Тотчас обе женщины отпрянули назад с криком ужаса: Николай, весь в крови, грозно выпрыгнул из кабины, и в каждой руке его было зажато по длинной заточке. Заточки эти пронзили глотки женщин насквозь - и вышли из шей их сзади! Николай был действительно страшен: из его изуродованного горла вырывался невообразимый скрежещущий вопль; он закружился волчком на месте, затем высоко подпрыгнул - и тут же упал навзничь прямо на корчившихся в агонии женщин, при этом обе заточки вонзились ему прямо в раскрытый рот и, пробив голову, выскочили из темечка... "Колбасы мне!" - Хотел крикнуть он из последних сил, но из-за лезвий во рту вышло "Ковахы!":

- КОВАХЫ МНЕ!!!... - и глаза его навсегда закрылись...