КАЖДЫЙ ОХОТНИК ЖЕЛАЕТ

Охота - это всегда азарт: духи далеких предков вдруг просыпаются в нас и стучатся железными клювами в стеклянные стены тюрьмы, в которую загнала их эволюция человека, всего за два тысячелетия превратившегося из одинокого хищника в изнеженное травоядное, ищущее покоя в стаде себе подобных... Однако, как поется в песне, "мир продолжает вертеться", и пусть сентенция эта не кажется вам излишне банальной: до конца поймет ее тот, кто сможет остановиться на миг и взглянуть на мир со стороны, ибо это - единственный способ увидеть его движение. И именно поэтому я с удовольствием подпою славным Бермингемским музыкантам:

Так вот, значит, об охотниках... Сейчас я хочу рассказать вам о весьма экзотическом виде охоты, который практиковал один мой приятель, когда духи предков своими боевыми песнями заглушали в нем заунывные молитвы стада. Приятель этот, которого в кругу знакомых называли просто Кнёплей, охотился на ленточных червей, паразитирующих в человеческом кишечнике. Его излюбленной добычей были многометровые экземпляры разнообразных цепней, лентецов и солитеров. Разумеется, такой вид охоты требовал соответствующих знаний и подготовки. И, хотя охотничий сезон открыт был для Кнёпли круглый год, а экипировка его была самой незамысловатой, процесс выслеживания добычи требовал от нашего героя недюжинного терпения и экстремальной изобретательности.

Работая в течение более семи лет шофером в одном вполне рядовом медицинском учреждении, он обзавелся кругом незаменимых знакомств. Используя эти обширные связи, он выходил на своих клиенток - женщин, носивших в своем кишечнике добычу. Отчего он выбирал именно женщин? Не знаю. Впрочем, наверняка здесь был сексуальный мотив, и охотник, совмещающий таким образом азарт погони с ублажением похоти, добивался двойного наслаждения. Представьте себе только, уважаемые любители охоты, что вы, уложив метким выстрелом, например, косулю, и испытав при этом известное только вам чувство всепоглощающей благости, словно уносящее вас к небесам, в добавок к этому имеете возможность тут же на месте овладеть вашей покоренной добычей и излить свое семя в еще теплую, подергивающуюся в конвульсиях плоть... Что может сравниться с этим двойным праздником жизни? Разве только экстаз педераста, который, протолкнув свой член в прямую кишку партнера, одновременно получает пенис третьего участника соития в свой задний проход...

Итак, получив все необходимые сведения о намеченной жертве, Кнёпля немедленно начинал преследование. Как правило он, выследив женщину, зараженную гельминтом, наблюдал за ней некоторое время, после чего шел на контакт, с завидной изобретательностью находя повод для знакомства... О, он был настоящий Дон-Жуан, этот среднего роста лысоватый малый с маленьким шрамом на конце изящного носа! Он разыгрывал такого пылкого любовника, что обычно уже в первый же день знакомства затаскивал даму в постель; да и что говорить - неподдельное пламя пылало в сердце его!

Совершив половой акт, Кнёпля вспарывал женщине брюхо и извлекал червя из ее кишечника. Когда паразит был пойман, мой друг измерял его длину, фиксировал результат в специальном охотничьем альбоме, а затем съедал червя, запивая иногда пивом. Отчего-то он не боялся, что гельминт переселится в его организм и считал себя "заговоренным". Он упрямо верил в свою неуязвимость, и связывал ее, как правило, с потускневшим от кожного сала нательным крестиком, болтавшемся у него на покрытой светлой шерстью груди.

Однажды мне посчастливилось стать свидетелем одной такой охоты, финальная часть которой происходила в моей квартире, куда мой друг привел поздним вечером очередную добычу - девушку, в кишках которой обитал, по его сведениям, зрелый свиной солитер. Молоденькая провинциальная проститутка была сильно пьяна, но все же, в ней был определенный шарм: ее готовность и детское веселье, с которыми она отдавалась нам по очереди и обоим сразу; ее умелый минет, при котором малышка заглатывала член почти до самого корня - все это привело меня в романтическое настроение. Я сидел, обнаженный, в кресле, поджав под себя ноги и затягиваясь время от времени папиросой с марихуаной, и слезы умиления едва не стекали по раскрасневшимся щекам моим.

И, признаться, я совершенно поначалу расстроился, когда приятель мой несколькими ударами сверкающего лезвия исполосовал девчонке плоский животик, страшно запачкав мне диван и паркет. Червяк, которого Кнёпля извлек из кишечника еще корчившейся в агонии шлюхи, длиною был 11 метров и 43 с половиною сантиметра. Занеся результаты измерений в охотничий альбом, мой друг тотчас сожрал паразита, хищно чавкая и растирая по лицу кровь и остатки полупереваренной пищи. Меня, к слову сказать, просто поразила длина червя, а так же удивил крепкий запах перегара, поднимавшийся из вспоротого брюха проститутки. Я снова спросил Кнёплю, не боится ли он сам заразиться солитером, но приятель мой лишь рассмеялся в ответ, заявив, что для того, чтобы такое произошло, нужно съесть мясо животного, зараженное личинками паразита, ну а мяса Кнёпля, как я знал, не ел вообще, потому как был вегетарианцем. Прочитав мне короткую лекцию о ленточных гельминтах, мой друг извлек из-за пазухи упоминавшийся мною выше крестик и смачно поцеловал его измазанными кровью губами:

- Теперь уж точно никакая зараза не возьмет! Аминь! - уверенно проговорил он, а глаза его неестественно блестели. Мне отчего-то стало слегка не по себе, словно смутное предчувствие чего-то неотвратимого нависло на мгновение в зловонной атмосфере комнаты...

Как выяснилось позже, в тот весенний вечер я каким-то непостижимым образом предугадал судьбу моего несчастного друга: через шесть месяцев он скончался на даче одного нашего общего знакомого, и причиной его смерти стали именно глисты. Но не те глисты, на которых он охотился: плоские и длинные, а маленькие и круглые как вермишель аскариды, которыми мой бедный приятель заразился, видимо, у шурина в деревне. Когда тело его вскрыли, оказалось, что организм Кнёпли кишел червями: клубки аскарид совершенно забили кишечник, сделав его непроходимым; черви попали в пищевод и даже в легкие. Говорят, что перед смертью Кнёпля тяжело блевал с перепою, и изо рта его вываливались извивающиеся черви, сплетенные друг с другом в склизкие копошащиеся сгустки...