"А ведь мне будет не хватать всей этой суеты, деловых звонков, адреналина…" – подумал вдруг Николай, не прекращая равномерно двигать членом внутри Светланы (она стояла на коленях и, теребя пальцами клитор, нутряно постанывала).
Николай, когда решил уйти из бизнеса, никому ничего не сказал, но сам концы зачистил, туда-сюда, а потом хотел свалить по-тихому. Ну, совсем по-тихому не получилось, но всё равно особо его уже не доставали, потому что деловым было сложно понять, как это вдруг человек с такой позиции вот так взял да свалил куда-то в глушь инспектором рыбнадзора. Вообще ему не верили, что он в натуре инспектор. Ну, а когда в тот момент он ебал Свету, тогда еще он даже в должность не вступил, но дела закрыл уже.
И вот он вдруг осознал, что свободен. Но свобода эта пугала. Привычки в нашей жизни ой как много значат. Например, есть такая история про одного мужика. У них с женой стали стухать отношения, то есть страсть постепенно сходила на нет: медленно, словно окоченевшие конечности трупа, разгибающиеся и уступающие всесильной гнили. И вот они решили разнообразить свою vie sexuelle, ну и короче махнулись, как говорится, ролями: то есть не муж теперь ебал жену, а она дрюкала его в пердобак пристёгивающимся резиновым хуем. И что же? Парень со временем так привык к этой процедуре, что когда решил вдуть одной тёлке на стороне, не смог кончить без члена в жопе. Как ни старался. Вот такая собака Павлова.
И вот он вдруг осознал, что свободен. Но свобода эта пугала. Привычки в нашей жизни ой как много значат. Например, есть такая история про одного мужика. У них с женой стали стухать отношения, то есть страсть постепенно сходила на нет: медленно, словно выдавливаемые газами и жидкостью фекалии из кишечника давно повесившегося человека. Ну, мужик тогда пригласил своего приятеля ебать свою жену. То есть, чтобы они вдвоём, а она одна. Например, она могла у одного сосать, а другой в это время ебал её, или оба долбили её: один в попку, другой куда обычно. Они бухнули хорошо перед этим, порнушку по видику поставили… Вот, и потом они всегда стали так делать, потому что это дико возбуждало. А потом эта тётка уже не могла нормально кончить, если её ебал только один мужик: ей надо было двоих, это как минимум, а лучше много.
И вот он вдруг осознал, что свободен. Но свобода эта пугала. Привычки в нашей жизни ой как много значат. Например, есть такая история про одного мужика. У них с женой стали стухать отношения, то есть страсть постепенно сходила на нет: медленно, словно развивающийся в печени человека пузырь эхинококка. Они тогда покурили легонечко, а потом мужик связал свою жену проводами, сам одел вратарскую маску и стал её жестоко ебать, щипать и пиздить. И их пропёрло неслабо. И так они стали часто-часто делать, но мужика один раз так переклинило, что он порвал жене очко бутылкой, а потом у неё началось заражение крови (рану-то вовремя не обработали) и постепенно она сдохла. А паренёк тот уже не мог иначе, он стал выслеживать вечерами сочных девок в лесопарке. Он одевал им на башку пакет полиэтиленовый и ебал. Во время ебли девки задыхались.
И вот он вдруг осознал, что свободен. Но свобода эта пугала. Привычки в нашей жизни ой как много значат. Например, есть такая история про одного мужика. У них с женой стали стухать отношения, то есть страсть постепенно сходила на нет: медленно, словно вязкая жидкость, сочащаяся из сгнившего глаза прокажённого. И тогда они с женой стали мазать друг друга говном – для возбуждения. Но постепенно парень так привык, что уже не мог нормально кончить, если не обмазан говном. Ну, и в одной компании, там наметилась неплохая групповушка, а он в самый интересный момент навалил кучу и какахи свои стал растирать себе по лицу и по торсу. Он никого не предупредил, а люди там от такой сцены охуели просто. Они взяли и забили его насмерть гантелями.
И вот он вдруг осознал, что свободен. Но свобода эта пугала. Привычки в нашей жизни ой как много значат. Например, есть такая история про одного мужика. У них с женой стали стухать отношения, то есть страсть постепенно сходила на нет: медленно, словно растущий в человеческом кишечнике бычий цепень. И тогда этот мужик стал смазывать жену говном, чтобы возбуждаться от запаха. И еще они ели говно. Потом он убил жену. И долго ебал её, мёртвую, пока она совсем не разложилась, так что он уже с неё соскальзывал. И он так привык ебать тухлятину, что нормально с живыми бабами уже не мог. Хитростью и деньгами он добывал разнообразные трупы, но потом друзья из жалости убили его, выстрелив в горло из подводного ружья.
И вот он вдруг осознал, что свободен. Но свобода эта пугала. Привычки в нашей жизни ой как много значат. Например, есть такая история про одного мужика. У них с женой стали стухать отношения, то есть страсть постепенно сходила на нет, сходила на нет, на нет, на нет, на нет, в нашей жизни ой как много значат, есть такая история, с живыми бабами уже не мог, словно вязкая жидкость, сочащаяся из сгнившего глаза прокажённого, пропёрло неслабо, долго ебал её, мёртвую, пока она совсем не разложилась, порвал жене очко бутылкой, уже не мог нормально кончить, если не обмазан говном, словно окоченевшие конечности трупа, разгибающиеся и уступающие всесильной гнили, выслеживать вечерами сочных девок в лесопарке, еще они ели говно, она могла у одного сосать, а другой в это время ебал её, или оба долбили её: один в попку, другой куда обычно, тогда этот мужик стал смазывать жену говном, медленно, словно развивающийся в печени человека пузырь эхинококка, в самый интересный момент навалил кучу и какахи свои стал растирать себе по лицу и по торсу, а еще они ели говно, они ели говно, они ели говно, они ели говно, говно, говно, да-с, говнецо-с, ели говно, набивали говном свои рты-с, и причмокивали-с…
– Сука, убью!!! – закричал Николай и, выдернув хуй из Светки, начал спускать. Светка резко развернулась, чтобы принять в рот (она не любила, когда сперма заливала ей лицо, и особенно волосы – они слипались после этого), но слегка опоздала, так что пара мощных струй таки стрельнуло ей в глаз и на волосы. Но молофья продолжала бить как из рваного шланга, так что она, пока не поздно, обхватила залупу губами и приняла в рот. Когда Николай отдышался, он благородно взял её голову и сочно приложился к губам, высасывая и глотая свою спущёнку. Она была горячая, напоминала неостывший кисель, солёно-горький и пузыристый от женских слюней. Николай всё проглотил.
Тут вдруг дверь в избу резко распахнулась. На пороге прямо перед ними стоял мужик в ватнике и с двустволкой, а сзади еще один – с пилой и лопатой.
– Эт ты, штоли, новый рыбынспектор? – спросил первый и выстрелил из обоих стволов Николаю в лицо.
