– Секс занимает неоправданно большую площадь в сфере интересов современного общества, – задумчиво скрестил пальцы Немой, откидываясь на спинку кресла, – потому что секс – это средство контроля; а современное общество более, чем когда бы то ни было нуждается в жестком контроле. Только спусти с них глаз – овцы разбредутся, и будет волкам пожива. А у пастуха – убыток. Запомни, Катя: убыток для них страшнее смерти. Потому что из низкого племени торгашей все пастухи их теперь. И они продали бы сами себя, если б было кому.
– Они продадут, как только появится покупатель… – полуспросила Катя, разминая затёкшие ноги.
– Покупатель? А откуда ему взяться? – Немой прочистил горло в таз, – Из другой галактики, что ли? Это для них будет типа junk bond, фуфловый актив. Планета Земля. Not rated. Когда другие галактики будут покупать нас, им придётся уплатить в резервы приличные суммы.
– А что там насчет секса?
– Насчет секса? Насчет секса, как средстве контроля? Make love, not war. Это мягкий контроль. При грамотном мягком контроле противнику не к чему прицепиться: он бьёт в пустоту. Цель – вот она, на расстоянии протянутой руки: хочется двинуться на неё, расстрелять кулаками ударов. А она, падла, проваливается куда–то, увиливает, и облепляет тебя самого… и в какой–то момент уже непонятно, кто же здесь кем управляет… Задумайся. С детства нас приучают дрочить в мониторы компьютеров. Дети уже видели, как ебут в жопу, как ссут и какают в рот… Подростки уже извиваются в желании ебли… Влажные пизды, впервые раздвигающие ноги… Кровь счастливых целок. Кровь несчастных. Кровь равнодушных, кровь знающих… Пизда впервые впускает в себя гостя. Потом они зачастят, ох, зачастят… И все эти двуногие особи ебутся, ебутся, ебутся, чтобы зачать еще таких же, и много… монахов и извращенцев, удачных и лузеров, наркоманов и пьяниц, больных и здоровых, богатых и бедных… я правильно расставляю союзы «и»? Что, если сказать: монахов и лузеров, больных и удачных, извращенцев и богатых… Давай на бумажке напишем и исследуем все возможные комбинации и их смысловые оттенки!
– Да ну тебя на хуй, Немой… заморочишь насмерть! – заржала Катька, бесстыже заголяя пятки, – Я тебя про секс прошу, а ты? Секс – это не обязательно ебаться, понимаешь?
– Так а я тебе о чем толкую, дура бестолковая? – вскинулся Немой, – Средство контроля! Оно везде. В рекламе, в мыслях, в храме. С нами играют в блядские игры, понимаешь? Заманивают пиздой и указывают, что делать. Весь мир человечий – одно большое садо–мазо. Нам двух полов уже стало мало, но время от времени – даже много. Ебаться вам необязательно. Это точно: можно кончить, натянув на хуй электроотсос, работающий от автомобильного аккумулятора. Я на своей первой машине, на «Жигулях», на шестерке, ездил всегда с таким отсосом. В пробках помогает охренительно… Стоишь где-нибудь вечером после шести, а дорога не движется, только пидары с мигалками по встречной рассекают… и вот вспомнишь телефон симпотной бабы, позвонишь ей на мобильный и болтаешь с ней о жизни, представляя, что ебёшь её… а отсос на залупу надел, балдеешь. Зелёный уже зажегся, а тебе всё по хую. Уже мент с полосатой палочкой чего-то там тебе машет. Ты лениво опускаешь стекло, и в это время кончаешь. Кончаешь, глядя на мента. Как у собаки Павлова, у тебя это входит в привычку. Вскоре ты уже не можешь кончить иначе. Тебе не нужны женщины: тебе нужны менты… тебе нужно услышать свисток, увидеть отмашку «к бордюру». Ты останавливаешь машину на приличном расстоянии, и пока мент идёт к тебе, деловито хмурясь, достаешь елду и быстро дрочишь… Самый кайф – когда оргазм настигает тебя в момент, когда мент склонит своё рыло к окну. Ты беззвучно смеешься и отсылаешь животное, вручив ему пачку фуфловых купюр. С такой привычкой баба не нужна… но с такой привычкой часто приходится рисковать и нарушать правила… хорошо, если это простое превышение скорости: поддал газку перед радаром – и вот он, милый, идёт вперевалку в сиянии бокового зеркала… за две сплошных можно поплатиться жизнью. А вообще, рисковое это дело. Рисковое и затратное. Рано или поздно попадаешь в аварию. А дрочить, попав в аварию, это вообще, такой ка…
– Это такой фильм был… американский, кажется. Там герои возбуждались по время автомобильных аварий и… Немой! Алё… – Катя только сейчас заметила, что перед ней никого нет, и что последние двадцать минут она общается с креслом.
– Во как глюкануло… – вслух прошептала она, роняя плойку, – И, главное, как я сразу не сообразила: немой говорить не может! А он во как погнал… на мента дрочить, ишь… Извращенец… Все они, все они такие, – не замечая, что громко разговаривает вслух, Катя взяла помойное ведро и вышла на лестницу, – Ой, ну и подъезд у нас! – она грохнула крышкой мусоропровода, – Не подъезд, а говносборник, ёпрст…
Вернувшись в квартиру, Катя застелила мусорное ведро и в задумчивости опустилась на стул. Вздохнула, потянулась. Почесала промежность. Посмотрела на декоративное блюдце настенных часов. Секундная стрелка медленно, но неотвратимо чертила круги на ладони фарфора. Пастушок застыл, обнимая пастушку, а листву дерева, под которым стояли они, никогда не шевелил ветер.
Эти часы перешли к Катерине от мамы.
В детстве она, порой точно также сидя на стуле, смотрела на пастуха и пастушку, и на стрелку, чертившую круг. Сколько кругов прочертила с тех пор эта стрелка? Пастух с пастушкой остались такими же. А Катя стала другой.
Другой?…
