Рассказывают, что ко времени, когда Доктор Жало размножился, границы государств потеряли значение, но в некоторых местах сохранились еще заставы энтузиастов, а по берегам морей и океанов стояли у пристаней катера с матросами.
И вот зима. Темнеет быстро. В грязной холодной волне качается мелкое судно. Высокая влажность и промозглый ветер лишают привлекательности прогулки по палубе. Матросы вместе с капитаном сидят в тёплом кубрике, пьют вино и играют в шахматы.
– Твой ход, Кузьма, – сказал капитан, подвигая женский хрящ, заменяющий пешку, – Сегодня пешка идёт за палец, ладья – это ухо, конь – губа, слон – глаз, если потеряешь ферзя, тебе электропилой отрежут руку, ну а мат означает мучительную смерть, хе-хе-хе…
– Это не очень справедливые правила, – заметил боцман Алексей Корявый, разминая ножом кусок гашиша, – Ведь если я потеряю слонов, мне выколют глаза: как же я буду дальше играть? Ведь я не увижу фигуры. Лучше сыграем как раньше: пешка – ноготь, ладья – зуб, конь – проткнуть отвёрткой щёку, слон – вырвать клещами кусок мяса из пуза, ну а за ферзя – раздробить кувалдой кисть.
– А? – спросил матрос Юра (он был глухой).
– Нет, Алёша, так дело не пойдёт, – улыбнулся порванным ртом капитан, – Если ты ослепнешь, товарищи будут говорить тебе ходы соперника, ну типа там, ферзя на Ж-7, а ты будешь говорить свои, представив в голове доску: иначе какой ты шахматист? Кроме того, ты-то чего боишься за глаза, у тебя же их целых три?
Боцман промолчал, а сидевший напротив капитана старший механик Кузьма двинул свой хрящ. Несколько минут играли молча, а затем капитану удалось съесть у механика пешку. Он долго грыз её, сосредоточенно глядя перед собой. Кузьма положил на стол левую руку. На ней было всего три пальца.
– Указательный, – сказал Кузьма, и кок Митяй махнул тесаком.
Механик побледнел и быстро выпил протянутый ему матросом 5646 стакан горилки.
– Может, сразу сдашься? – облизываясь, спросил капитан, – Ведь я всё-таки того… гроссмейстер…
Кузьма подумал, а потом отрицательно качнул головой:
– Ну нет уж… Вчера Жиндос сдался, и его посадили на кол… Гляньте в иллюминатор: вон он, на пристани, еще не сдох… И Колька Жирный сдался: так вы ему содрали с головы кожу, а сегодня утром я перерезал ему горло из жалости… Всё начиналось тоже с пешки, а потом они просто испугались продолжать.
– А? – спросил матрос Юра.
– Вы, капитан, может и гроссмейстер, но и я в детстве раза три обыгрывал дедушку, так что пару ваших пальцев, а может и глазик, я всё-таки надеюсь это самое…
– Ну, как знаешь, – помрачнел капитан и продолжил игру.
Алексей Корявый тем временем поставил на колени матроса Юру и снял с него рейтузы. Матрос Юра понимающе улыбался. Алексей смазал ему заднепроходное отверстие маслом и принялся медленно вталкивать в Юру свой хуй.
– Ну, Кузьма, клади снова ручку на стол! – хлюпнул щекой капитан, хрустя очередной пешкой.
Старший механик только ощерился, а Митяй снова махнул тесаком и отсёк ему еще один палец. Потом он сказал матросу 5646:
– Слышь, сходи, не в падлу, там суп уже того…
– А… а… а… – cтонал матрос Юра.
Матрос 5646 принёс кастрюлю с варёной головой Кольки Жирного. Из кастрюли шёл пар. Все, кроме Кузьмы достали миски и ложки. Митяй разлил горилку.
– Ну, а ты что не кушаешь? – спросил капитан Кузьму, дуя на бульон в ложке.
– Отчего ж не кушаю? Кушаю. Вот так! – механик глотнул горилки и положил в рот капитанского коня, которого заменяла засушенная человеческая губа.
– Капитан пожертвовал конем! – громко сказал матрос 5646 на ухо матросу Юре.
Кок Митяй подошёл к капитану.
– Верхнюю, – сказал капитан.
Кок Митяй оттянул капитану верхнюю губу и отрезал её тесаком.
– Дай! – Кузьма подцепил пальцем губу капитана и отправил её в рот.
Корявый прижался к матросу Юре, и они вместе стали кончать, громко стоная. Потом боцман вышел из Юры, и они прилегли на пол отдохнуть.
– А мы тогда так! – проговорил капитан, смешно шевеля нижней губой, и отправляя в рот отрезанное ухо, которое было ладьёй механика.
Пришлось Кузьме подставить ухо под нож.
– Мы пойдём наверх покурить, – сказал тут боцман и потянул матроса Юру на палубу.
Они поднялись по скользкому трапу. Алексей обнял Юру, чтобы ему не было холодно. Юра смотрел Алексею в лицо, а Алексей тихо говорил слова, мощно двигая губами. И Юра всё понимал.
– Терпение моё кончилось, Юра, – шевелил губами Алексей, – Хочу убить
капитана. Ведь он лучше всех играет в шахматы. Рано или поздно, он у нас у всех
выиграет. Сегодня на завтрак мы ели ногу Кости Бритого, помнишь? Он проиграл в
среду. А в четверг проиграли Егор-3000 и Грек Симба. В субботу – Петрович. Вчера
– Жиндос и Колька. Пора положить конец беспределу!
– Ах, Лёша, я с удовольствием, – хлопал ресницами матрос Юра, – Если б ты знал, как я мечтаю прижигать капитану кожу раскаленным шилом и капать серную кислоту ему в ноздри… Его правила неправильные. Хоть он и гроссмейстер, но в шахматах ты понимаешь лучше.
– Конечно лучше, – кивнул боцман, – Глаза трогать нельзя: глаза и яйца – это святое.
– И хуй, – добавил матрос Юра после недлинной паузы.
– Да, и хуй. Ну что, пойдём сейчас спустимся в кубрик и сядем возле стола, где они играют. Когда капитан расслабится, ты плеснешь ему в глаза горилки, а я разобью ему молотком голову. 5646 нас поддержит, а коку мы потом перережем горло.
– Ну, давай.
И они спустились обратно в кубрик. Там они увидели, что Кузьма проиграл. Он лежал на полу голый, а капитан хлестал его цепью от бензопилы, так что кровь и мясо брызгали на стены. У капитана на левой руке осталось всего два пальца, а на правой – три. Кроме того, у него были начисто срезаны губы и уши. К ранам лейкопластырем примотаны были тампоны, и всё это было пропитано кровью.
– А можно мне разок? – попросил Алексей.
– Ну… попробуй, – капитан протянул ему цепь.
– Хоп! – боцман со всей силы стеганул цепью Кузьму.
– Он, кажись, вырубился. Прижгите ему залупу, – заметил 5646.
Алексей ударил еще раз, а потом вдруг развернулся, да как вдарит капитану цепью по глазам! А потом еще! И еще! И еще!
Капитан закричал как птица, а матрос Юра засмеялся и захлопал в ладоши.
– Дай мне тесак! – приказал Алексей коку.
Митяй протянул ему тесак.
Капитан лежал на полу и стонал, закрыв руками лицо.
– Ну что, гроссмейстер, мат тебе! – сказал боцман и стал бить тесаком капитана по голове, пока не изрубил его череп словно гнилую дыню.
Митяй, Юра и 5646 смеялись и дрочили.
– Вот так, – вытер лицо Алексей, – А теперь расставляйте фигуры: будем играть по моим правилам!
