Мы стояли на бульваре: я и она. Июнь. Прохладное лето, сухая пыль. Почти весь день впереди, да что там день – почти вся жизнь, наверное?
Насекомые не знают зимы. А мы, вероятно, тоже чего-то не знаем? Ну, того времени года, которое настаёт, когда все мы мертвы?
Наша осень уже не за горами: мы бьёмся лбами в тёплое стекло.
Хорошо бы повезло вылететь вон и заметаться среди уже тронутых инеем веточек, а?
Среди уже тронутых инеем веточек.
Или нет.
Лучше остаться за стеклом. Здесь теплее, а значит, проживём подольше. Еще не один день будем зудеть и переползать с места на место (если только раньше не прихлопнут).
Но мне интересно, как будет выглядеть этот мир, когда наши высохшие трупы усеют подоконник? Говорят, кому-то удастся выжить.
