Хочется улыбнуться и рассказать какой-нибудь анекдот, когда речь заходит о разведчиках, да?
Да, мразь?
Я не буду оправдываться: я ни в чём не виновен. Но я – разведчик. Видимо, так уж карта легла.
У меня есть легенда, и я по ней живу. Сам уже не помню, кто я на самом деле: привык жить по легенде. Годы идут: шутка ли дело… Друзья и близкие, разумеется, не знают о моей тайне. Выходит так, что друзья и близкие на самом деле – мои враги: ведь я нахожусь на вражеской территории. Поначалу я чётко помнил об этом, и мне было сложно. Но я обязан был завести их для поддержания легенды. А потом как-то привык: человек ко всему привыкает. Сейчас, как известно, активные боевые действия приостановлены, на фронтах затишье. Но меня, разумеется, от службы никто не освобождал, так что я продолжаю находиться здесь, в тылу врага, и регулярно передаю донесения в Центр. Последнее время беспокоит меня только одно: связь моя, как бы это сказать, уж чересчур односторонняя.
Донесения мои доходят нормально, но отвечает Центр формально. Приказов и распоряжений нет. И новости отсутствуют, словно всё навеки застыло. Я словно муха в янтаре: вроде бы присутствую – где-то там, в глубине вражеского тыла. И так, всё острее ощущая собственную ненужность, я постепенно теряю почву под ногами. Всё перепуталось: друзья, враги, служба, любовь, надежда, вера, и что там еще по программе. Если, к примеру, наложить на себя руки – на родине предателем ославят посмертно. Продолжать жить здесь, мастурбируя от скуки – и сдохнуть чуть позже: под чужим именем, незаметно? Не очень привлекательная альтернатива. Выбор без выбора, кольцевая автострада. Мечталось ведь гореть и умереть красиво: чтоб на похоронах за гробом несли награды.
Сорвись, колеса тепловозного полоз,
Таща под откос пассажирский поезд!
Сколько еще, в карусели ускорясь,
Мне догонять ушедшую молодость?
