ВПРЫСКИВАНИЕ

...Он побежал в одну сторону, я - в другую. Ключ с размаху сунул в мягкую веревочную петлю. Сбежались соседи. Дядя Володя стоял возле почтовых ящиков с громадным тесаком в зубах и, сдавленно хихикая, мастурбировал.

Света подошла ко мне, ни слова не говоря, расстегнула мне ширинку, опустилась на колени и стала отсасывать. "А ну, расходись!" - Крикнули откуда-то сверху. Мимо пробежал мальчуган с отрезанными ушами; постепенно свет потух, и стало совсем темно. Судя по звукам, соседи разошлись. Света продолжала сосать, ни на миг не прерываясь. Я чиркнул зажигалкой, но тут же отдернул палец: "а что, если они разлили бензин?" - подумалось мне. Я принюхался. Да нет, вроде не пахнет. Я снова прокатил колесико зажигалки и осветил Светино лицо: глаза прищурены от удовольствия, крошечные бусинки пота вокруг носа, липкая слюна блестит на щеке, чуть покрытой нежным пушком.

- А космолеты улетают навсегда! - Философски изрек я и, протяжно бзднув, мощно кончил. Часть спермы не удержалась в Светином рту и потекла по шее. Я подогнал её вверх указательным пальцем, протолкнул в скользкие горячие губы... Тут вдруг эта сука как укусит меня за палец! Бля! Я выронил от неожиданности зажигалку, помещение снова окутала тьма.

Почти сразу я резко присел, и что-то просвистело у меня над головой. Я вспомнил о дяде Володе и, упав на бок, перекатился к стене. Неожиданно вспыхнул свет. На мгновение зажмурившись, я вскочил и принял боевую стойку. Света лежала на полу лицом вниз и не шевелилась. Безухий паренек переминался с ноги на ногу и, тихо подвывая, комкал в руках дохлую крысу. За дверью сзади кто-то слушал "Motorhead". Я поднялся на пару ступенек, прочистил глотку и что было мочи прокричал:

- Выделяйте яйца! В яйцах - спасение мира! Даже одно яйцо может стать источником великих свершений! Если вы любите мясо, выделяйте яйца! Я постоянно выделяю яйца, и могу теперь учуять запах человеческой крови на расстоянии более чем сто метров! С тех пор, как я выделяю яйца, я научился видеть сквозь кожу и даже сквозь кости! Я могу видеть мозг, и я могу видеть червей, которые копошатся в этом мозгу! И даже маленьких личинок, которые пожирают этих червей изнутри! Это вам не Чикаго! Это - яйца! Они принесут избавление! В яйцах - жизнь! (Здесь голос мой сорвался, но я продолжал орать, клокоча и хрипя) Да, да, вы слышите! В яйцах - жизнь!! Скажите это всем агонизирующим лесбиянкам! А ни то я прикажу взорвать кило тротила на вашем супружеском ложе!!!

Я дал команду "отбой". Устроились на ночлег, оставив двух дозорных. Сколько хлопот из-за этого мутанта! А ведь их, между прочим, предупреждали! И не раз предупреждали! Куда смотрели власти, ума не приложу... Надо было уничтожить мутанта, пока он был еще совсем маленьким, и его можно было рассмотреть только через увеличительное стекло. А теперь - конечно! Теперь он напился крови, разговелся, так сказать, на человечине, возмужал - и стал по-настоящему опасен.

Восхититесь вкусом сладких пряников! Вот они, здесь: только руку протяни - и возьми пряник. А потом жадно впейся в него зубами, так, чтобы слюни потекли по подбородку; не будь скованным: рычи, если пряник хорош! Так хорош, как жареная вошь. У меня есть ларчик потаенный, в нем какашки я храню. Подойди к ларчику, мальчик, сунь в говно свой тонкий пальчик, и почувствуй, как прекрасно жить на белом свете! Ам-ам-ам! - Кушайте пряники, дети. Ебите конем все на свете! Солнце всходит на Востоке, ТАК ЕБИТЕСЬ ВСЕ КОНЁМ!!

Только что проклятый мутант убил двух моих людей! Это становится по-настоящему больно, да притом с надрывом!

Ладно, в общем, дело было вот как: мы с ребятами решили сделать вылазку в сторону заброшенной шахты, ибо местные сказали нам, что видели в том районе незнакомого жилистого парня, который метался взад-вперед с надроченным хуем. Описание навело на мысль, что это и есть тот, за кем мы охотимся: ведь существо это обладает сверхъестественной сексуальной энергией и склонно к совершению половых актов с находящимися поблизости от него объектами, которые формой и движениями напоминают людей или похожих на людей животных. Сперма мутанта чрезвычайно ядовита, при попадании на слизистую оболочку впитывается мгновенно, исход, как правило, летальный. Мне так мыслится, что к этому делу приложили руку каратели. Мутант имеет, кстати, обыкновение, беспорядочно передвигаться, активно мастурбируя и брызгая повсюду своей ядовитой спермой.

Так вот, значит, решили мы с ребятами проверить обстановку в районе шахты. Витька и Андрюха остались в засаде, а остальные тем временем спустились в штольню. Около двух часов мы торчали под землей, ничего не нашли. По-видимому, ложная информация. Когда мы вернулись, товарищи наши были мертвы! Выходило, что мутант застал их врасплох, напав сзади. Андрюху, очевидно, сперва оглушил ударом в затылок, а потом на Витька набросился. Была ожесточенная схватка: у Витюхи сломаны пальцы на правой руке, на левой костяшки все разбиты, трава кругом примята. Похоже, этот ублюдок Витяню задушил, а потом разорвал штаны и запердолил ему. Вот вам еще одно свидетельство, какая сильная эта мразь: попробуйте-ка на досуге выебать вооруженного десантника!

Мутант натрухал Вите своей отравой в кишки, а затем добил Андрюшу, который к тому времени еще, видимо, не очухался. Только что отправили трупы наших ребят на базу. У меня просто в глазах темнеет от ярости. Выпить, что ли? Боюсь, от водки еще больше озверею. Померил сейчас давление: 180 на 95. Надо успокоиться. Пойду попрошу у Секельмана морфы.

Дождь. Только что мутант убил выстрелом из гранатомета мента Алексея Сосущего. Парня разорвало на куски, словно гандон с блевотиной.

Игорь Секельман, наш снайпер, день и ночь глаз не смыкает, да все пока без толку, прямо наваждение какое-то. Час назад ребята сгоряча подстрелили какого-то пидора. И правильно: не хуй шляться где не надо!

Поймали двух блядей, раздели, заставили танцевать под радиолу. Потом классно поебли их. Бляди хороши: заводные, крепкие, потные... Обспускали их с ребятами смачно, как свиней, да им по кайфу: водяры набульбенились, гогочут, пузыри из молофьи надувают. Потом еще выпили и заснули.

P.S.: Когда бляди уснули, мы с Секельманом на всякий случай задушили их полиэтиленовыми пакетами.

Перечитывал сегодня "Десять важных рассуждений" маршала Юэ Фэя. Мне показалось на мгновение, что мы стали слишком открыты, чересчур уязвимы. Мутант же, напротив, ускользает, словно рыбешка от неумелых детских рук. Что-то я недоглядел. Слишком поверхностно подхожу к проблеме.

Каким же мрачным должно было быть дно моря, если не пытка - газ!...

Секельман на спор завалил из СВД пробегавшего вдоль котлована священника. Хороший выстрел. До попа было около 600 метров: я сам находился рядом и следил через прицел. К тому же поп, как я уже сказал, не стоял на месте, а передвигался довольно быстро и притом как-то рывками.

Снова писал стихи. Шло трудно, временами хотел даже бросить. Затем кое-что вышло, вот:

Не спалось. Гулял в окрестностях мыловаренного завода. Подсмотрел замечательную сценку: двое подростков - юноша и девушка - лет пятнадцати, не больше, с наслаждением совокуплялись в кабине экскаватора. Я неслышно подкрался и наблюдал, тихо мастурбируя. Было классно. Парень сначала дал девке в рот и быстро кончил, она все проглотила, ни капли не пролила. Потом они пристроились на сиденье, он её отодрал сначала в писю, а потом смазал попку молофейкой и туда протолкнул. Девка давай кричать: "ой, я щас обосрусь, ой, обосрусь!", но паренек наяривал, как заведенный. Я не выдержал и спустил несколькими густыми струями. Потом тихонько ушел.

Солнце прямо надо мной. В такие минуты хочется верить, что все, что я сделал в этой жизни, будет отмечено незримыми ангелами в их волшебных книгах. Как хорошо жить! Даже без ног, даже в коляске инвалидной ездить с выколотым глазом, и то - хорошо! А если ты - здоровый мужик на двух ногах с руками и всем остальным! Как можно еще хотеть чего-то большего! Кто хочет большего, тот пидор гнойный, и того можно смело давить насмерть.

Наконец-то проклятый мутант уничтожен! Сегодня после обеда я повел ребят к востоку, и возле того места, где я наблюдал ебущихся подростков, мы обнаружили этих романтиков мертвыми! Поверхностный осмотр тел показал, что мутант сделал свое дело совсем недавно и, вероятно, находится где-то рядом. Мгновенно организовали преследование и отследили эту тварь на складе. Окружили. Он запросил пощады и зловонно напоносил. Мы испугались, как бы его кал не оказался ядовитым. Расстреляли его метров с десяти из Калашниковых, затем облили бензином и подожгли. Вот и все.

И даже как-то досадно стало: задача выполнена, и жизнь сразу опреснила... Но это ничего. Это все - чисто психологическая чешуя. Я долго смотрел на свое отражение на лезвии боевого ножа и говорил себе: "Вот и умница! Сделал дело - гуляй смело!"

В раннем детстве так говорила мне бабушка, когда я, опорожнив кишечник, улыбаясь, вставал с горшка.

Сейчас курил, сидя на пристани и, стряхивая в воду пепел, слушал его короткое шипение. Было очень тихо, только пепел: пс!... пс!... Мне пришло вдруг в голову, что наши жизни похожи на сигаретный пепел, который летит мгновение, раскаленный, сверкающий, а потом - пс! - превращается в холодную мокрую грязь. Мне не было грустно, ведь в этом смысле никто не имеет преимущества: ни люди, ни рыбы, ни грибы. Я хотя бы успел кое-что потрогать нутром так сказать своим. А ведь это надо почувствовать!... И я вдыхал воздух, наслаждаясь самим процессом дыхания; я жмурился от удовольствия, смакуя струи воздуха, заполняющие мое тело.

Как приятна и неповторима бывает мельчайшая радость в этой короткой жизни: вкусно пообедать, удобно и легко посрать, с наслаждением поебаться.

Мы медленно движемся к Северу. Меня гнетет нечто. А что если прыгнуть в котел с кипящей водицею?... Ха! Шучу, конечно. Так просто я с жизнью не расстанусь, нет! Врешь, падло! ВРЕШЬ! НЕ ВОЗЬМЕШЬ!!

Сегодня ночью я и Секельман тайком зарезали сержанта Жиган-заде. Он давно возбуждал в нас подозрения: уж не зомби ли он?... И потом, эта дурацкая привычка ширяться утром и вечером... Нельзя терпеть подобного рода зависимость, ведь ты тогда ничем от обыкновенных людей не отличаешься, если на игле сидишь. На игле сидеть - это удел серых людишек, это хороший способ держать их в кулаке, и одновременно доставлять им радость. Вот Ницше писал, что бог умер. Бог и вправду умер, но зато появился героин, а он - лучше всех богов на свете. Я думаю, если через ближайшие сто-двести лет от человечества еще что-нибудь останется, храмами станут аптеки, а врачи - жрецами. Я тоже в детстве мечтал стать врачом, да не сложилось.

Жил-был однажды рыбак по имени Чикитук, и были у него удочки и снасти. И насаживал он на крючок приманку, и закидывал удочки, а потом - садился в лодку и отправлялся на уединенный островок, поросший тростником, и там, спрятавшись в зарослях, наблюдал в бинокль за окружающим. А что вы думаете? За природой наблюдать - ой как интересно! Иной раз и про удочки забыть можно. И множество удивительных вещей довелось увидеть ему во время своих бдений. Однажды видел он как три монаха мастурбировали над трупом младенца, а еще видел как торговец арбузами раздавил рукояткой пистолета гнойник на лбу своего племянника. А еще - заяц пробежал в степи с такой скоростью, что сухие колосья загорелись, и был большой пожар. Чикитук видел грибников, которые делили найденное в земле сокровище, и десятилетнего мальчика, который сладко отдался горбатому почтальону на мосту у родника. Много удивительных вещей повидал любознательный рыбак, но самое яркое впечатление осталось у него от сцены, которую, наверное, он запомнит на всю жизнь: как-то раз ранним утром Чикитук стал свидетелем того, как молодая юркая кукушка умертвила дятла, что сидел на сосне и стучал, грозно щерясь. А дело было так: пока дятел стучал, кукушка летала вокруг него, держа в лапках длинную тонкую веточку, которая все время задевала дятла за хвост. В конце концов дятел вышел из себя, дёрнулся, крутанулся, пытаясь ухватить веточку, причинявшую ему столько беспокойства, да не удержался и сорвался вниз! А сосна-то была высоченная - метров пятьдесят, не меньше... Дятел упал и разбился насмерть. Чикитук тогда от волнения весь день ничего не ел, а к вечеру похоронил дятла возле шлагбаума, а кукушку-убийцу выследил и сжёг. Во!

Утро сегодня было туманным. Красиво, и вместе с тем тревожно как-то. Набрели на небольшой лагерь оптовых торговцев. Выгнали всех из их аляповатых хижин, выстроили шеренгой и заколбасили. Стреляли в затылок из пистолетов, не спеша переходя от одного к другому. Они практически не сопротивлялись. Детей сначала хотели отпустить, но тут один пацаненок изловчился и полоснул Валерия по руке ножом-бабочкой. Это ж надо, детки какие пошли, только держись! Мы свирепо порвали ему очко, а затем проломили голову сифоном с газировкой. Ну, остальных детей тоже пришлось того... И знаете, я испытал необычное сладкое чувство, когда душил детей. Трудно это описать... Какая-то жалость щемящая, тоска бездонная, и вместе с тем - ликование в душе непонятное - сердце колотится, и анус трепещет... И тут я вдруг спустил: излил сперму в штаны, когда увидел, как мальчик хрипит в петле, извиваясь, словно карасик. Ах, мне захотелось вдруг снять с него кроссовки и укусить нежные, словно девичьи ступни. Он еще раскачивался на суку, а я подошел к нему, поймал за жилистые ноги и сделал, что хотел: впился что было сил зубами в эту белую, еще теплую плоть, покрытую кое-где мягкими волосками. И рвал её клыками, и глотал прожорливо кровь его и молодое мяско... Потом что-то остановило меня, я ушел, даже не умывшись, хотя все лицо было перемазано кровью... Неожиданно ярость охватила меня, я бросился бегом, сломя голову, промчался вдоль унылого кирпичного забора, окружавшего сад... Я бежал, не разбирая дороги, а затем упал и стал грызть камни и какие-то деревяшки, валявшиеся на земле. В таком состоянии меня нашел Секельман. Мы покурили и двинулись на ночлег. Сейчас все уже спят. Я сижу в машине с фонариком и пишу...

Полдень. Жарит будь здоров... Не понимаю, отчего люди так хвалят птиц, типа того, что они клёво поют, и т.д. Это разве песни? Цвирк-цвирк-чирик-чирик... Как будто сверлом по стеклу. Какой тут кайф, не понимаю. Ну, ладно, хрен с ними, с птицами. Пусть поют. До хрипоты. До одурения. Пусть. Канарейки ебаные.

Сейчас время неспокойное, редко когда есть возможность расслабиться и поразмышлять конкретно о чем-нибудь. Ведь это так бывает интересно, но для плодотворного размышления условия нужны. Вот я закрыл глаза, лежу на солнце. И вполне можно подумать, что лежу я не в средней полосе на пыльной травке, а где-то далеко-далеко к Югу. И тихо шумит прибой, и пальмы перебирают темными перьями своими. Вот так вот около года тому назад валялся я на горячем песке Лас-Америкаса, и, разморенный пивом и женским мясом, думал о проблемах на первый взгляд вполне приземленных.

Вот взять, к примеру популярную нынче идею о том, что талантливый человечишко, в каком бы дерьме он ни оказался, обязательно выплывет, да притом весьма неоднозначно. Обычно, сталкиваясь с подобными случаями, обыватель склонен к нераспределению среднего: он считает, что принятая в сознании толп аксиома о талантливых людях, выплывающих из говна, позволяет сделать вывод, что всякий выплывший из говна человек непременно талантлив. Конечно, глупо отрицать таланты выплывающих из говна людей. Но как быть при этом с теми, кто, попадая в говно, все же как бы остается вне его, словно говно вообще не имеет к нему никакого отношения?

Вот ведь вам загадка природы! И то странно, какие разные эти люди - в говне плывущие. Нет, талант, безусловно, вещь хорошая, но для большей плавучести нужно иметь нечто иное: животный инстинкт грести под себя. Тут многие возразят, что грести под себя - занятие для всякой мелочи пузатой, а стремительно всплывающие из говна люди преследуют высоко-духовные цели, и тому прочее... Да, цель-то их находится сверху, и чтобы достичь её, как ни крути, придётся долго выгребать, вот в чем дело-то. Присмотритесь внимательно к этим всплывающим "духовникам". Часто разум их витает где-то далеко, рассуждая о бескорыстии и прочей чешуе. Человек должен же занимать чем-то свой разум, поскольку человек он по научному разумный. А козёл, к примеру, рогатый. Рога хоть и являются одним из отличительных признаков козла, но все же сущность козлиную никак не отражают: в конце концов, рога и отпилить можно - козел от этого быть козлом не перестанет. Так и человек без разума не перестанет быть человеком! Наоборот: если козел, теряя рога, теряет своё оружие, то человек, теряя разум, приобретает свободу! А свобода - одно из основополагающих условий для полномасштабного действия инстинкта.

Вот представьте, что вас в подворотне начнет неумело, но больно пиздить парочка нетрезвых юношей. Что ж вы, будете что ли включать свой разум и думать типа: "ага, сейчас надо отскочить влево, правой ногой уебать заднего охуярка по яйцам, а переднему одновременно попытаться настучать руками по башке..." Ха, если вы станете подобным образом раздумывать, вас отмудохают так, что тошно вспомнить будет (если вообще придётся). В такой ситуации думать нет резону. Надо просто нещадно пиздить выблядков, пока они не перестанут двигаться, а потом резко делать ноги - разум включать опять-таки рановато. В похожей ситуации находится всплывающий из говна "духовник": он, в сущности, настолько оглушен бесконечной болтовней своего разума (здесь надо разъяснить, что разум устроен наподобие телевизора, подключенного к десяткам тысяч каналов: вы включаете свой телевизор, делаете звук как можно громче, берете в руки пульт и, затаив дыхание, беспорядочно скачете с программы на программу, лишь иногда на пару минут задерживаясь на чем-то одном), что просто не замечает, как из-за этого шумового экрана действует инстинкт, который велит ему изо всех сил грести под себя.

Тут-то и становится ясно, зачем козлу нужны были рога: разум служит людям своеобразной дымовой завесой от окружающих. Под прикрытием этой завесы они выдвигают на боевые позиции войска спецназа - рефлексы, инстинктивное действие. Естественно, при удачно организованной дымовой завесе победа дается значительно легче. Ведь многие смотрят на дым, и считают дым сутью вещей. И многие при этом начинают дымить и пыхтеть, но из-под их завесы никто не выходит: войско разбежалось в панике, пугаясь одной мысли о предстоящем сражении.

Да, но как же быть тогда с теми, кто, как вы говорите, "попадая в говно, все же как бы остается вне его, словно говно вообще не имеет к нему никакого отношения?!" Господа, господа, развейте же, наконец, дым! Глаза слезятся - невозможно ничего увидеть! Ни хуя себе! Кто-то из ребят поджег старый мотоцикл, и теперь он чадит немилосердно. Придурки, весь кайф обломали! В Лас-Америкасе, конечно, никто не мог прервать столь глупым образом мои размышления!... Надо, пожалуй, убираться отсюда... Пойду проведаю Секельмана... А кстати, о Лас-Америкасе... Знаете ли вы историю происхождения уникального языка свиста туземцев с острова Ла Гомера? Одна баба рассказывала мне, что в древности римляне на своих североафриканских территориях наказывали преступников путем отрезания им языка с дальнейшей отправкой в открытый океан на лодке без вёсел. Случалось, что течение приносило их к торчавшим из воды у экватора вулканам, которые римляне называли "собачьими островами". Немые люди без языков поселялись на этих горах из лавы и камня, а для общения друг с другом стали использовать свист, вставляя в рот пальцы вместо языка. Вот так-то. А вы говорите, птицы... Канарейки, еби их мать. А помните у Маяковского:

Вот так-то. Это уже много веков спустя ушлые немцы построили на Канарских (от латинского canis - собака?) островах первый отель - и пошло-поехало... Ох, уж эти немцы! Я всегда взирал на них с тайным благоговением! Немцы, они такие. Они только выглядят как бы расслабленными, когда шляются по всему свету со своими видеокамерами... А стоит только отдать приказ - и все они нырнут солдатиком прямо с Карлова моста и, мощно рассекая ладонями волны, поплывут туда, куда позовёт их великий фюрер. Прохладные воды Влтавы захватят тяжелым потоком и вдаль понесут угрюмо, сверкая на солнце гривой...

В лесопарке нашел раздутый частично разложившийся труп женщины. Стал ковыряться в нем палочкой, снял туфли, чулки, нижнее белье. Баба, судя по всему, была не старше тридцати и очень недурна собой. Отчего умерла, точно сказать не берусь, на теле никаких явных следов не обнаружил. Присел рядом, закурил, рукой отгоняя мух. Всё той же палочкой стал ворошить белых червячков в междуножье... Острый тяжелый запах бил в нос - отчего-то я возбудился от этого запаха - и сам удивился такому повороту. Перевернул труп, лег рядом, почти прижался щекой к влажным ягодицам - мухи садились мне на лоб... Рукою я расстегнул штаны свои и сдрочил, очень быстро кончив, прямо на гнилое мясо... И с чего это на меня такая блажь нашла? Сижу вот сейчас у реки, Секельман за спиной в "Landcruiser"-е дрючит какую-то шалаву. А мне даже охоты нет повернуться посмотреть. Впрочем, вру, конечно. Уж очень они там разошлись: девка орёт, аж захлебывается... Надо, пожалуй, к ним присоединиться.

По поводу сегодняшних любовных похождений сочинил стихи:

Случилась какая-то бессонная ночь. Сначала заснул, а под утро, где-то около пяти, разом как-то очнулся - и ни в одном глазу, хоть тресни. Лежал, ворочался размышлял о том, о сем... Решил прогуляться. Уже светало, я направился к заброшенной стройке: захотелось взобраться повыше на недостроенное здание и обозреть утреннюю природу, раскурив косячок с недурственными шишечками. Так и сделал. Передвигался я по привычке неслышно. Когда поднялся на третий этаж, внимание мое привлекли странные звуки, доносившиеся откуда-то справа. Причмокивание какое-то со вздохами. Я постоял, послушал: сомнений нет - кому-то хуй сосут. Я тихонечко подкрался и увидел Секельмана. Кореш мой находился на обдуваемой ветерком открытой площадке; скрючившись в позе зародыша на аккуратно подстеленных штанах своих, он темпераментно насасывал собственный член, тихо скуля от удовольствия. Я знал об этой его способности: растяжка-то у Секельмана будь здоров - еще пацаном йогой занимался. Когда он мне первый раз показал этот свой трюк, я круто затащился, и решил достичь того же. Но дело не очень пошло. Все-таки годы берут своё, и сухожилия у меня уже не те. Да и диета нужна особая. Короче, через пару недель ежедневных упражнений я смог доставать языком до залупы, но кости ломило при этом ужасно. Кроме того, делать это получалось только в позе вниз головою, сгруппировавшись как для кувырка назад. Секельман же мог спокойно заглатывать свою балду почти до корня, сидя прямо и поддерживая себя руками под ляжки. Я, наверное, со временем, достиг бы того же, но настойчивости не хватило. Секельман же частенько практиковал самосос, но не любил, когда за ним наблюдают, ибо громкое ржание и похабные комментарии отвлекали его и не давали кончить. Сейчас же он был уверен, что никого рядом нет, и делал своё дело с воодушевлением.

Я залюбовался этой картиной, а Секельман не торопился доводить дело до семяизвержения: он сосал медленно, время от времени останавливаясь чтобы пощекотать себе языком мошонку, повозить головкой по щекам. Постепенно я стал изнывать от нетерпения: когда же эта тварь, наконец, соизволит кончить? И одновременно глухая зависть пробрала меня - ведь подобный образ половой жизни совершенно решает извечную проблему войны полов, и овладевший таким мастерством как бы сразу переходит на более высокую ступень биологической иерархии!...

Сейчас я, конечно, понимаю всю вздорность этих мыслей, но тогда... Злоба замутила рассудок мой; увидев, что Секельман близок к развязке, я плавно вынул из кобуры "Beretta М-92". Мишень находилась по левую руку метрах в трёх; я опустился на корточки и прицелился, не снимая пистолет с предохранителя. Стрелять я решил прямо в башку, как только парень начнет эякулировать. Хотя до цели было рукой подать, затруднение вызывало то, что Секельман двигал головой вверх-вниз. Сидел он, как я уже сказал, несколько сбоку, так что вряд ли мог бы меня заметить. Вот движения его ускорились, а затем вдруг голова застыла на мгновение у паха, и тело мелко задрожало, одновременно я услышал несколько отрывистых утробных восклицаний. Большим пальцем я передвинул предохранитель и вслед за этим дважды нажал на спуск. Секельман сразу же опрокинулся на бок и застыл, дернув ногами. Я приблизился, держа его на прицеле. Склонился, чтобы рассмотреть как следует. Сперма, смешиваясь с кровью, вытекала изо рта. Я убрал пистолет. Все было кончено.

Выйдя из здания, я направился к лагерю, обдумывая происшедшее. Пожалуй, надо сматывать, пока все еще спят. Тихо вернулся, собрал вещи. Валера чистил зубы возле ведра с колодезной водой. Я кинул рюкзак в машину, но перед тем как тронуться решил сделать эти записи. Казалось бы, это глупо: ведь если, к примеру, сейчас кто-то из ребят прочитает, мне - кабзда. Но вот чисто нервы пощекотать захотелось. Пишу, а сам искоса наблюдаю: не идет ли кто. Хотел написать коротко, а сам во все детали пустился, и остановиться не могу. Вот она, игра со смертью... Ну ладно, так и вправду нарваться можно. Всё. Поехал я.

Погони вроде нет. Следы я уничтожил. Снял на сутки комнату в каком-то захолустье. Не спится. Попробовал по примеру Секельмана сделать сам себе минет. Бесполезно, даже языком не дотянулся. Чтобы как-то успокоиться, двинулся морфой. Другое дело.

Я вроде в порядке. Правда, мысль о Секельмане время от времени посещает меня; я при подвернувшейся возможности пытаюсь сам у себя отсосать и, честно говоря, особых успехов не наблюдается. Ночью написал стихи о гадателе на картах. Вообще, надо сказать, тема фатализма последнее время занимает меня.

Со временем начинаешь понимать, что успокоился ты рано... Нет слежки, ха! Да ведь это глупо... Разве в этом дело? Неужели я забыл, с кем связался?! Разумеется, они ни на миг не упускали меня из виду. Играют в "кошки-мышки", ублюдки. Но не на того напали!

Хорошо, я знаю, что у меня нет шансов. Рано или поздно, возмездие свершится, я не боюсь. Но вот КАК они расправятся со мною, вот что не дает мне спокойно встретить судьбу свою. Давно ведь известно, что нет ничего ужаснее неопределенности; и они отлично это знают. Они хотят извести меня, превратить в ничтожество, в безвольную опиумную куклу, улыбающуюся собственному концу, словно долгожданной игрушке. Не выйдет! Не выйдет! Да, впрочем, о чем я, в самом деле?