2 истории о Павле Алексеевиче Многове

Помнится, в беседе как-то раз упоминался Павел Алексеевич, «политэмигрант из Тамбова, с почти парализованной марихуаной и несуразными политическими иллюзиями волей». С тех пор состоялась уже пробная презентация, и были вопросы по этому поводу.

Я лично встречал Павла Алексеевича дважды, и оба раза — в престранных обстоятельствах. Судите сами:

 

Первая встреча состоялась около 9-и лет назад. Я приехал осмотреть дачный участок, который планировал арендовать на зимний период за умеренную цену и охранные услуги; свою квартиру на это время договорился сдать некоему командировочному — по рекомендации родственников (для порядка составили что-то типа арендного договора: краткое описание условий на листе формата А4, заверенное подписями с расшифровкой).

Сойдя на «пл. 91 км», я спустился в овраг, миновал подлесок и вышел к освещенным прожекторами воротам, за которым начинались дачные участки. На местности я ориентировался хорошо: в глубоком прошлом покойные дед и бабка снимали в окрестностях полдома на лето. Этот факт сильно сыграл в пользу моего выбора.

У дома Прасковьи Сергеевны мой путь пересёкся со стайкой оживлённо спорящих мужчин; я приблизился — спор шёл из-за курицы (грязная белая птица тяжело подпрыгивала в метре от них).

— Говорю вам, что лично видел как вот эта курица проглотила мяч! — волновался краснощёкий брюнет в телогрейке, тыча в сторону пернатого растопыркой бледных с рыжеватым пушком пальцев.

— Валера! Здорово! — оживился вдруг пузатый коротыш в кепке, и я узнал в нём Ваню Рябцева.

Приблизившись, я споро пожал собравшимся руки.

— Павел Алексеевич Многов, — представился краснощёкий, — пользуясь случаем, свидетельствую, своё почтение… и прошу в свою очередь рассудить нас по возможности.

— А в чём казус?

— Видите ли, около получаса тому назад мы, стоя на этом самом месте, стали очевидцами небольшого инцидента: соседские дети, стуча мячом об забор, забрали высоковато, и мяч прямиком залетел к Прасковье на крышу. Все мы обратили глаза к карнизу, ожидая, когда мяч скатится, но этого не случилось. Вскоре, потеряв интерес к дальнейшему поведению мяча, собеседники мои углубились в пространную дискуссию… я продолжал смотреть в сторону крыши и заметил, что мяч, стронутый сильным порывом ветра, катится по скату в сторону водосточного жёлоба, — внизу клевала рассыпанные с крыльца семечки курица. Вот — эта самая. Я продолжил наблюдение. Мяч полетел вниз. Тотчас клюв куриный открылся и поглотил его, словно добычу яйцеед. А затем эта тварь продолжала несуетливо пастись подле.

— Мы не верим ему, — пожал плечами крупноголовый атлет в тюбетейке, — Курица мячи не глотает, у ней для этого ебло не выросло.

— Единственный шанс узнать правду — растерзать бедную птичку, — с энтузиазмом ощерился Павел Алексеевич.

— Мы считаем, что Паша просто хочет зарезать курицу, и ищет для этого благовидные предлоги… так дело не пойдёт. Начнём с того, что птица эта вообще не его. — Рябцев выступил вперёд, поправив кепку, — по закону это может оказаться подсудное дело…

— Плевал я на закон! — крикнул атлет в тюбетейке.

— Гляди, расплевался… видели мы смелых…

— Ой, смотрите!! Смотрите!!!

…Все как один повернулись на этот крик и стали свидетелями невероятного: птица, как-то чудно извернувшись, исторгла из своего нутра голубоватой резины мяч, размеры коего ясно превосходили детскую голову.

С десяток мгновений стояли в замешательстве.

— Видели?! Видели, вы… упёртые? Не верили мне?! Не верили?! — в необычайной ажитации заметался Многов, и вдруг, выхватив из-под ремня нож, кинулся к стоявшему в тот момент спиной к нему атлету и с криком: - Раз курицу резать теперь нету смысла, будем резать вас!! — схватил крупноголового за подбородок.
Тотчас на руке его повис, точно буль, Ваня Рябцев, кепка с него слетела, коротко бритый лысеющий череп светился в сумерках. Мужик в тюбетейке выскользнул из объятий Многова, упав при этом на жопу; не вставая, он ударил Павла Алексеевича несколько раз кулаком в пах, а затем, резко вскочив, (тюбетейка всё держалась на голове как приклеенная), врезал коленом под дышло. Многов пронзительно всхлипнул и выгнулся в судороге. Нож из терзаемой Рябцевым руки его выпал.

Не став дожидаться развития дальнейших событий, ваш покорный слуга предпочёл ретироваться.

 

Вторая встреча произошла около года назад и случилась это вот как.

По долгу службы я углубился в подлесок рядом с полотном автострады.

Здесь росли молодые берёзы и орешник.

Внезапно ушей моих достиг омерзительный звук: он напоминал усиленный в сотни раз звук сытой отрыжки.

Рокот этот пронёсся в ветвях, и по коже моей побежали мурашки.

В поле моего зрения попал быстро бегущий по краю дорожного полотна человек.

Он был одет в ярко-оранжевый светоотражающий китель.

В руках он держал объёмный звукоусилитель.

Это был Павел Алексеевич — почему-то я сразу узнал его по юношески алым щекам и пронзительному «цыганскому» взгляду.

В какой-то момент Многов поднёс усилитель к губам и прерывающимся голосом крикнул:

— Всем, всем внимание! В радиусе 300 метров замечен особо опасный кабан-людоед! Соблюдайте максимальную осторожность!

Не знаю зачем, я быстро влез на ближайший берёзовый ствол, показавшийся примерно равным по толщине строительному брусу. Всё же влезть вышло сравнительно невысоко: ствол деревца грозил обломиться, и дух мой захватывало когда, шумно вспорхнув всей шершавой листвой, оно заваливалось под порывами ветра, и я ощущал себя словно строитель в люльке со слетевшим штопором.

Но вот кабан показался.

Он был иссиня-чёрным, с острыми углами, и напоминал крупный осколок горной породы. Он закричал столь же страшно, а затем стремительно подпрыгнув, взметнулся почти вровень со мной у соседнего дерева — стайка соек панически рассредоточилась.

«Это пиздец!» — подумалось мне, и тут со стороны шоссе раздался усиленный и искаженный голос Многова:

— Внимание всем! В радиусе 300 метров…

Кабан воспарил ещё раз, а затем развернулся острым углом в сторону Павла Алексеевича. Мне показалось, что я могу различить его глаза, слезящиеся от доисторической ярости.

Кабан устремился в сторону Павла Алексеевича.

Мне было плохо видно из-за листвы, что происходило дальше.

К тому же листва и перекрестья веток, волнуемые ветром, поднимали невообразимый шелест и треск, гасящий и искажающий долетавшие до меня со стороны шоссе звуки.

Только по прошествии примерно получаса я рискнул спуститься и опрометью бросился к шоссе. Выбежав почти на середину, я устремился в сторону, противоположную той, откуда появился Многов, размахивая руками и издавая время от времени свист.

Примерно через километр я достиг перекрёстка, где на мои отчаянные жесты услужливо притормозил рейсовый автобус.

Через 15 минут небыстрой езды я уже был в райцентре.

 

<<- prev оглавление | master@pepka.ru next -->